Сердце Ричарда, наблюдавшего за этой сценой даже не одним, а половиной глазка сжалось в булавочную головку и хотело, выскочив из тела, забиться в самый дальний угол хижины. Но вдруг Дик понял: черт, он не может дать этим тварям разорвать профессора. Иначе он останется на диком острове один! Вот почему аспирант, спотыкаясь и подвывая от страха, выбрался из укрытия. Наугад выцепив дрожащей рукой острый обрезок трубы из кучи мусора у входа, он ринулся в атаку.
— Получай! — взвизгнул Лайонхарт.
Раздался чавкающий звук, его сменили глухие удары. Тварь, до этого прочно сидевшая на спине Химмелькнакера, издала протяжный вой, а потом ее хватка заметно ослабла. Воспользовавшись этим, профессор сорвал с себя щупальца. Монстр повалился на песок, но тут же вскочил на ноги, и его зубы щелкнули всего в дюйме от бока профессора — он едва сумел увернуться. Ричарда обожгло нестерпимой болью и ночной лес завертелся волчком: хлесткий удар щупальца отправил его в кусты.
— Врешь, тварь! — проревел Курт, и, сжав в руках пару увесистых камней, принялся молотить ими чудище.
Оно уже не пыталось нападать, а лишь закрывалось, но без толку. Сперва один удар проломил ему череп, потом другие оставили на туловище сочащиеся темной слизью вмятины. Тварь кучей отбросов растянулась на земле, и Химмелькнакер мигом оседлал ее. Он зарычал, как разъяренный лев. Профессор схватил голову монстра и резко крутанул ее против часовой стрелки. Раздался громкий хруст, но тело чудища еще дергалось. Тогда Курт вцепился обеими руками в основания пучков щупалец, заменявших твари руки, и с силой рванул их в стороны. Несколько отростков оторвалось, и темная жидкость фонтаном ударила из ран. Не удовлетворившись этим, Химмелькнакер подхватил монстра и с размаху шарахнул его туловищем об колено. Уродливое тело с противным хрустом сломалось пополам и чудище, наконец, затихло. Только тогда профессор выпустил его из рук. Тяжело дыша, он поднялся на ноги, его взгляд обжигал поверженного врага ненавистью.
Тем временем, охая и постанывая, из кустов выбрался Лайонхарт. Опираясь на перемазанную кровью чудища трубу, он приблизился к Курту.
— Что, этому гаду крышка? — глянув на труп, он сплюнул. И тут же добавил с беспокойством: — Профессор, осторожно! Тут был еще один. Сплошная куча щупалец с хорошего кабана размером!
Он принял нелепую позу в раскоряку и выставил трубу вперед на манер копья: наверно, вспомнил фильмы о средневековых воинах. Впрочем, много ли он навоюет? Во всяком случае, поверженному гоблину удары этой штуки были нипочем. Химмелькнакер сжал кулаки, напряженно вглядываясь в темные дебри. Ничего, лишь покачивались ветки деревьев и шуршали ночные существа. Или нет?
Вдруг в полосе лунного света мелькнула массивная тень. Раздался треск, и на поляну вывалилась копна из шевелящихся нитей. Мужчины встали плечом к плечу, не смея и на миг выпустить нового врага из поля зрения. Тварь приподняла концы щупалец, раззявила пасть, и под сенью джунглей раздался ее низкий рык. Профессору и аспиранту казалось, что в их телах вот-вот что-нибудь лопнет от напряжения, но они стояли на месте, как гранитные статуи. Что-то должно было случиться…
Вдруг чудовище метнулось прочь, с невероятной для столь массивного тела быстротой заскользив к пляжу. Обменявшись короткими взглядами, Химмелькнакер и Лайонхарт бросились вдогонку. Однако монстр в несколько секунд очутился у кромки воды, и, оттолкнувшись всеми отростками, скакнул в море. Преследователям осталось лишь наблюдать с берега, как длинная тень ныряет в волнах. Она направлялась к похожей на руку горе, от вершины которой расходились полотнища небесного пожара. Честно говоря, сейчас эта вершина больше напоминала гигантскую бабочку, которая, застыв вертикально, раскинула в стороны огненные крылья.
— Ушел, — констатировал Ричард, и в его голосе слышалось и разочарование, и облегчение.
Курт стоял, в молчаливой задумчивости разглядывая гору. Лунный свет омывал его массивное тело, блестел на ручейках крови, обильно струившихся из ран. Выглядели они пугающе: глубокие царапины от когтей на бедрах, рваная рана на голени и следы от клыков на лопатке. Глаза Лайонхарта расширились, он по-девчачьи закрыл рот ладонями.
— О, боже, да на вас живого места нет! Надо срочно перевязать, а то еще воспалится!
— Noli expavescere, iuvenis [ «не надо паники, юноша» — лат.], — небрежно отмахнулся Химмелькнакер. — Я в порядке. Чувствую, как раны уже затягиваются. Это тело просто нечто! — и, указав на гору, добавил: — У нас теперь проблемы поважнее. Судя по всему, эти твари как-то связаны с этой горой. Я и раньше замечал возле нее странное шевеление, а теперь на нас напали. Еще сияние это…
Он поднял голову, разглядывая полярное сияние, а Ричард с беспокойством спросил:
— Что вы этим хотите сказать?
— Мне кажется, наша станция, которая лежит на вершине, каким-то образом продолжает функционировать. В итоге реальность начинает искажаться, — профессор посмотрел на свои массивные руки. — Я опасаюсь, что этот процесс будет нарастать.
— И мы тут причем? — смахнув со лба пот, испуганно прошептал Лайонхарт.
— Это наш эксперимент, — решительно заявил Химмелькнакер. — И мы несем за него ответственность. А еще должны разобраться, что происходит. Или мы не ученые? В общем, решено! Вскоре мы отправимся на вершину.
Инцидент 4. 16 декабря 2086 года. Руины на склоне горы в Тихом океане
— Профессор, вы уверены, что эта штука съедобна? — с тревогой прошептал Лайонхарт, едва-едва, буквально краешком глаза выглядывая из темной, вроде чулана, комнатушки.
Он широко, как сова, распахнув глаза, следил за неким существом. На первый взгляд оно напоминало собаку: покрытое шерстью тело о четырех ногах, массивная голова, скрученный колечком хвост. Псина была крупной, почти пять футов ростом в холке, но это бы ладно. Напрягало другое — ее необычно мощное, с горбом, туловище, какое бывает у быков. А еще это слишком длинное, как у крокодила, рыло, украшенное острыми клыками, которые не давали пасти закрыться. Пускай они не острые да и кривые, но все равно выглядели жутко. Плюс ко всему вдоль спины были уложены кожистые складки, подозрительно напоминавшие крылья, а хребет украшал частокол костяных игл. Что это за чудо такое?! Ричард не особенно разбирался в зоологии, но про такую тварь сроду не слыхал.
«Собака» минут десять назад вылезла из темного и узкого, больше похожего на трещину в скалах переулка чуть в стороне от места, где прятались аспирант и профессор. Вяло поводя из стороны в сторону уродливой мордой, тварь неспешно выбралась на открытое пространство. Вокруг теснились дома, вернее, лачуги. Впрочем, каждая из них еще несла на себе отпечаток дизайнерской мысли и заботы жильцов, но… Будто страшный жар опалил эти здания, плавя камень, вздувая волдыри на пластиковых покрытиях, завязывая узлами прутья решеток на окнах. Неводомая, но безжалостная сила втиснула здания в узкие и кривые улочки, как хозяйка с усилием запихивает в банку огурцы, а еще вытянула их, закрутила спиралью. В результате на некоторых домах появились архитектурные излишества — длинные, уходившие в туманную высь шпили, невероятной ширины балконы, какие-то наросты, похожие на лепные украшения.
Подобно толпе зевак, эти архитектурные уроды сгрудились вокруг небольшой, ярдов шестнадцать в диаметре площадки. Возможно, когда-то тут был парк: на замусоренных клумбах зеленела травка, а над покореженными остатками спортивных тренажеров понуро склонились ивы. Кажется, они пострадали от той же силы, которая изуродовала дома: ветви изгибались под неестественными углами, стволы скручивались винтом. В итоге деревья напоминали то ли плясунов, застывших в причудливом танце, то ли просто людей, которые застыли в ужасе. Что их могло напугать? Например, готовые их раздавить машины. Да, здесь ржавело штук пять остовов автомобилей. Каждый выглядел так, будто их после стирки отжимал великан: некоторые он смял в неопеределенный ком металла, а другие, напротив, скрутил в веретено, чтобы воткнуть то глубоко в землю. Одной машине досталось особенно сильно: ее, казалось, сперва раскатали в ровный лист, а потом сложили тот много раз, точно пытаясь соорудить фигурку оригами. Да, не такое ожидал увидеть Ричард на небольшой террасе, куда они с профессором забрались на вторые сутки подъема в гору.