Выбрать главу

Как ни странно его призыв был услышан. Порыв ветра отнес в сторону небольшое облако, и стало видно: как раз в том месте, где кончался мост, в стене было цилиндрическое углубление. От него во все стороны, как лучи от солнца, по бетону разбегались темные полосы. Верно! Не мог же мост вести в никуда? Наверняка там соорудили станцию, развязку, еще что-нибудь. Будто среагировав на обращенный к этой структуре взгляд, углубление и его лучи засияли голубым. Кугель прибавил газу. Хотя, вроде бы, ведущий поясок вдоль корпуса и так вертелся с предельной скорости: он сейчас мог посоревноваться и с гоночным болидом!

Заветное углубление стремительно приближалось, став из чуть приметной дырки широкой пещерой. Стена нависала, давила, осталось преодолеть до нее какие-то сотни метров, как вдруг… У богов, определенно, было чувство юмора, причем, главным образом — черного. Поманив спасением, дав разгореться пламени надежды, они гасят его одним взмахом. В тусклых сполохах пробегающих по стенкам цилиндра разрядов стал виден его торец, и там оказался… тупик! Это был не тоннель на свободу, а просто ниша глубиной метров двести.

— О-о-о, нет! — взвыл Кугель, резко тормозя. — Катастрофа!

Он в отчаянии скользил взглядом вверх по бесконечной плоскости стены. Теперь было видно, что она вовсе не гладкая. Сероватый камень испещряла целая сеть борозд, выступов и вмятин, формирующих сложный узор, чем-то похожий на микросхему. Однако, все эти линии были неглубоки: запрыгни в них робот-шар — и его макушка будет торчать наружу. Если не считать этого рисунка, бетон казался очень уж качественным, будто недавно отлитым: ни трещины, ни выбоины, вообще никаких дефектов. Залезть в цилиндрическое углубление? Нет уж, там не спрячешься, да и это сияние доверия не вызывало. Вдруг молнией поджарит?

А смерть рыскала уже совсем рядом. Вселенная сузилась до маленького кармана: с одной стороны — стена с аккуратной пещерой, а с другой — буро-зеленая биомасса. Пузырясь, она тянулась к беглецу миллиардами склизких отростков, и кругом не просматривалось ни одного шанса на спасение!

Но что это? Вдруг мир тут и там подернулся дымкой, заволновался, искажаясь, скручиваясь под невероятными углами.

«Я плачу? — вздохнул Кугель, ощупывая линзы камер. Пальцы ощутили какую-то влагу. — Как жаль, я погибну, едва познав людские чувства…»

Ну да, слезы могли исказить картинку, но тут было нечто иное. От сероватых пятен в воздухе протянулись, быстро ветвясь, извилистые линии. Выглядело это так, будто само пространство начало трескаться. Что за небывальщина? Даже агрессивная слизь замерла, предпочитая держаться на отдалении. Над трещинами заклубился багровый дым. Может быть, у Кугеля разыгралось воображение, но вскоре он с изумлением разглядывал несколько призрачных фигур, очутившихся между ним и врагом. Троглодит с дубиной, солдат с автоматической винтовкой, средневековый рыцарь и еще несколько силуэтов без определенных очертаний. «Воины» приняли боевые стойки.

«Кто это? Галлюцинации, дружки той волчары или еще какая-то дрянь?» — напряженно размышлял робот-шар, сам пытаясь найти хоть какое-то укрытие среди разбросанных на мосту обломков.

Однако на него дымные фигуры не обратили внимания, а вот преследователям они не понравились. С поверхности бурлящей жижи взметнулись тугие струи, отливаясь в волчью морду. Оскалившись и сверкая глазами, та прорычала:

— Прочь с дороги, кем бы вы ни были! Не стойте между хищником и его добычей!

Дымные облачка заколебались, но не исчезли, и тогда оскаленная башка Фенрира метнулась вперед. За ней тянулась покрытая чешуей шея, придавая голове сходство с драконьей. Еще мгновение — и волк должен был или перекусить, или проглотить «рыцаря». Но тот не растерялся, а, широко взмахнув мечом, поразил тварь прямо в нос.

— Гр-р-а-а! — ударил по ушам оглушительный рев, полный ужаса и боли.

Волчья морда смялась, как заготовка скульптуры из сырой глины, а потом вся гора из биомассы вздулась гигантским парусом и лопнула, разлетевшись на мелкие капли. Однако досталось не только зловредной жиже. Возникло ощущение, что по самой ткани пространства прокатилась волна. Неожиданно закачались, будто ленты ламинарии от морского течения, небоскребы, перекрутились, точно нити пряжи, улицы и мосты. Сами уступы, на которых зиждились, сбегая в туманную бездну, здания, начали сворачиваться в бараний рог. Нечто подобное можно увидеть, если швырнуть камнем в отражение на воде.

Впрочем, глазеть на эти чудеса не стоило: ударная волна налетела и на стену. Она швырнула Кугеля прямо в цилиндрическую трубу.

— А-ах, нет! Я у меня же все сгорит! — заверещал он, когда электромагнитное поле притянуло его к искрящимся стенкам, а потом закрутило по спирали.

Но контроль над телом был утрачен, да и куда тут еще скроешься? У выхода из цилиндра бушевал настоящий тайфун, и все в нем перемешалось, как в калейдоскопе. Стремительно набирая скорость, робот-шар понесся вдоль гладких стен углубления, ввинчиваясь все глубже. В ушах грохнуло — меньше чем за минуту он преодолел скорость звука.

«Это что-то вроде рельсотрона?» — мелькнула догадка.

Исполинская стена дрожала и стонала, воздух наполнился пылью, вокруг зацокотали мелкие осколки. А электрические силы, сорвав Кугеля с поверхности цилиндра, понесли его в воздухе по сложной траектории. Вычертив фигуру, сходную с морским узлом, робот-шар устремился по прямой точнехонько в центр тупика. Внезапно он понял, что чувствует человек, которого выкинули из самолета без парашюта, но все же захотелось покрасоваться напоследок.

— Понял, клыкастый?! — изо всех сил заорал робот-шар. — Я ушел и от деда с бабкой, и от зайца, уйду и от тебя! Никто меня не останови-и-и…

В следующий миг его с силой впечатало в бетон. Однако, что удивительно, прочный камень рассыпался в пыль, и разогнанный до невероятных скоростей робот-шар вбуравился в стену, уносясь неизвестно куда. Корпус Кугеля раскалился, точно его бросили в мартеновскую печь, система охлаждения не справлялась, потому ОС зависла и отключилась.

Однако в последний момент робот-шар даже не увидел, а почувствовал еще одного свидетеля этой сцены. Далеко справа на стене имелся темный провал. В нем Кугель заметил небритого и исхудавшего парня в изношенном комбинезоне. Он с испугом наблюдал за Фенриром, и его нельзя было назвать незнакомцем.

Инцидент 7. 12 июня 2087 года. Разрушенный квартал близ каньона

Было время, когда эти здания из стекла и бетона, располагавшиеся, наверно, в деловом центре какого-нибудь города, смотрелись красиво. Такие гордые монументы — символ достижений человеческого разума, которые вонзались в небеса, показывая им, кто хозяин мира. Тут бурлила жизнь и солнечные блики в полдень заливали гладкие стены золотым дождем, а по вечерам одевали их в царственный пурпур. Казалось, что так будет всегда, вырастут новые, еще более величественные здания и благоденствию не будет конца.

Но, увы, привычный мир пошел кувырком, реальность дала трещину, и непонятные силы забросили эти здания черт знает куда. Стекла вылетели и их осколки теперь сиротливо блестели среди буйно разросшейся травы. Стальные балки лопнули, изогнулись, их завязало узлами, и теперь они торчали из огромных брешей в стенах, увешанные гроздьями из кусков бетона. Пятна ржавчины медленно пожирали металл. И это были лишь самые незначительные повреждения! Одни здания переломились пополам, буквой «Л» уткнувшись в землю не только фундаментом, но и крышей. Другие покосились, так что не понятно было, почему они еще не рухнули. Ведь те груды камней, на которых уже зеленела трава — тоже остатки каких-то сооружений? Впрочем, несколько домов все же стояли ровно, но, испещренные сквозными дырами, походили на куски швейцарского сыра. Эти руины напоминали зубы черепа, годами валявшегося где-нибудь в овраге: обломанные, перемазанные грязью, поросшие мхом.

Не лучше выглядела и проезжая часть. Некогда идеально ровную дорогу будто некий великан пытался сложить гармошкой: асфальт сплошь изрезали глубокие трещины, огромные куски из него были выломаны и из-под них торчали покореженные куски труб. Казалось, это некие насекомоподобные существа воздели к небу лапки, сетуя на свою горькую судьбу. Однако небеса не слышали молитв, и день за днем солнце совершало по ним привычный круг и равнодушно ползли облака: так было во времена процветания, так стало и в эпоху упадка.