Он вышел вперед, решительно отпихнув Энн за сосну. Ричард стоял перед разъяренной толпой один, без оружия, лишь с крепко сжатыми кулаками. Что-то в его взгляде заставило поселян притихнуть.
— Слушайте все! Я и сам уйду. Отправлюсь вслед за ним, — Лайонхарт махнул в ту сторону, где исчез Макс. — Может, он приведет меня куда надо, к терминалу для подключения к сети? Я договорюсь с системой, чтобы она выручила всех нас, или погибну!
Сказав так, он повернулся к лесу. Энн схватила его за пояс, но он в раздражении стряхнул ее руку. Все притихли, виновато пряча глаза. Даже Барри сказал:
— Слушай, может ты и прав, но опасно туда идти одному. Давай я хоть помогу?
— Брось, хватит с нас трупов. Ты нужен здесь, а я все равно чужак, меня не жалко, если сдохну.
— Уверен?
— Абсолютно. Другого выбора все равно нет.
В неожиданно повисшей тишине Лайонхарт двинулся к их с Энн лачуге — собираться. Торниуэй, стоя у порога, долго наблюдала за Диком. Лицо Энн было неподвижным, но на ее глазах в лунном свете поблескивали искры слез. Аспиранту и так было тяжело, душу лютым зверем грыз страх перед неизвестностью, а этот взгляд почти физически давил, заставляя сердце болезненно сжиматься. Нет, это невозможно было выносить! Чтобы как-то отвлечься, Лайонхарт сунул подруге маленький квадратик, похожий на кусочек мутно-голубого стекла.
— Успокойся, все будет хорошо! Мы вместе построим новый мир. Но на всякий случай, — Энн вздрогнула, но Ричард, слегка улыбнувшись, положил ей ладонь на плечо, — сохрани это. Тут данные об эксперименте. Возможно, они помогут возродить то, что было разрушено…
Файл 7. 25 ноября 3086 года. Главный жилой пояс
Не похоже, чтобы жалобы робота-шара кого-то впечатлили. Ну и ладно, он сам пробьет себе дорогу! Закрутившись волчком, Кугель прянул в воздух, одновременно выпуская множество длинных игл, которые придали ему сходство с морским ежом. Это только на первый взгляд вся эта конструкция выглядела нелепой и хрупкой, но вокруг каждого шипа проскакивали голубоватые разряды. То мощный ток, поданный на них, создал вокруг корпуса слой из раскаленной плазмы: на высокой скорости удар такого снаряда способен пробить толстые стены из армированного бетона!
— Узрите силу моего сферического карате, уроды! — выкрикнул робот-шар, пылающей кометой врезаясь в один из «гробов».
Что?! Кугель отскочил от борта танка, как теннисный мячик от стены. Лишь волна вибрации пробежала по корпусам боевых машин, и, передавшись от них на конструкцию моста, пошла все дальше, дальше… Казалось, теперь вся гигантская масса города резонировала, испуская едва слышный гул, от которого того гляди растрескается металл корпуса робота-шара, рассыплются в пыль все его микросхемы.
Кугель, отрастив конечности, схватился руками за верхнюю часть своего круглого тела. Неожиданно мощность встроенного генератора упала до минимума, индикатор заряда батарей едва не ткнулся в нулевую отметку, а поле зрения густо обляпали сообщения об ошибках. В одно мгновение робот-шар сделался беспомощным, как слепой котенок.
— Ха-ха-ха! — пророкотал над ним громовой хохот. — Каратист, да? Нет, ты просто жалкий кусок металлолома! Тебе ни за что не победить нас, стражей!
— Это еще почему? — обиженно пискнул Кугель.
— А потому что мы — это сверхпрограмма, контролирующая весь жилой пояс Омнисферы. Удивлен, как мы тебя вычислили, когда ты пробирался по обесточенным секторам?
На этих словах робот-шар вздрогнул.
— Очень просто, нам не нужны ни камеры, ни еще чего. Весь город — это наше тело. То есть, я и есть Вогунг — сам город, его разум и страж — все в одном флаконе. Как человек узнает, что по ногтю, скажем, ползает муха? Ведь ноготь это тоже кусок мертвой, ороговевшей кожи. Но зато рядом проходят нервы, а те передают сигнал в мозг. А теперь представь, что у каждой частицы этого ногтя есть сознание. И вместе они образуют единое существо — стража!
Кугель мелко задрожал и был бы человеком, наверняка бы сильно вспотел. Во всяком случае, ему почудилось, что масло в патрубках мгновенно загустело — хоть ножом режь. Видя его реакцию, пасти голов-башенок на танках осклабились в хищной ухмылке.
— Да, ты верно понял. Не зря везде в городе встречается образ медведя. Это символ того, что страж бдит!
Взглянув на грозные машины смерти, робот-шар съежился от ужаса. Он воочию увидел, как из потоков нагретого воздуха, которые вырывались через решетки танковых радиаторов, сложилась исполинская фигура медведя, а мерцавшие на окрестных зданиях огни стали его глазами. Хозяин лесов стоял, скрестив могучие лапы на груди, его глаза сверкали, как вынутые из адского горна угольки, а с клыков-сабель капала вязкая слюна. Зверь решал, что ему делать с дерзкой букашкой, вторгшейся в его владения: сразу прихлопнуть, медленно изжарить или, может, сыскать некое иное применение? И что самое досадное, на конечное решение повлиять никак было нельзя! Страх, как мифический титан, огромной ладонью вмял Кугеля в бетонный настил моста, высосал все силы до последней капли, парализовал волю, заморозил мысли.
— Хм-м, по правилам от тебя следовало бы избавиться, — вслух размышлял страж. — Больно много ты натворил, в одной оранжерее теперь порядок наводить сдуреешь. В четко организованной структуре нельзя допускать ни малейших вольностей. Иначе все посыплется! Однако, — призрачный медведь в задумчивости разгладил шерсть на подбородке, — было бы немалой потерей тебя уничтожить. Ага, знаю, сейчас мы тебя перепрограммируем. Надо проанализировать твою структуру, а там видно будет!
«Что?! Перепрограммировать? — робот-шар почувствовал себя так, словно его, облив водой, выкинули на мороз, где он и обратился ледяным комом. — Ну, уж нет, может, я сейчас и лишился сил, но в мозгах своих шарить не позволю!»
Прикрыв резиновые веки, он увидел светящуюся паутину — визуальное представление Сверхсети. Выпустив облачко зеленоватого тумана, Кугель принялся ткать из него покрывала, которые укрыли его куполом — одно, другое, третье. Он успел таким образом выстроить четыре линии защиты, как где-то вверху появилась составленная из облака цифр медвежья морда. Разинув пасть, хищник сразу же попытался проглотить ничтожный шарик, но внешнее покрывало выпустило тысячи игл, и они ужалили агрессора в нос, язык, застряли между клыками. Издав полный боли рев, мохнатая башка отпрянула, яростно тряся вытянутой мордой.
— Ну, хорошо, не получилось так, зайдем с другой стороны, — пробормотал себе под нос медведь.
Из завихрений информационных потоков сформировалась когтистая лапа. В ответ робот-шар пустил по своим шипам электрические разряды: они создавали сильные помехи. Растопыренная лапа быстро задвигалась туда-сюда, напоминая пропеллер, и налетевший от нее ветер сдул эти разряды. Тут появилась и вторая лапа, которая прямо на глазах оделась во что-то вроде толстой перчатки. Однако атаковать она не стала, напротив, сложилась горстью, точно хотела погладить ощетинившегося Кугеля. Удивительно, но с поверхности ладони сорвался огненный вихрь, и струи пламени закрутились вокруг отростков на корпусе робота-шара. Шипы начали плавиться, растекаясь маслянистыми ручейками, и внешний слой защиты начал коробиться, в нем появились дыры. Кугель хотел было заткнуть эти прорехи, но лапа не дала: острые когти впились в барьер, сорвав его напрочь.
Осталось три слоя. Теперь уже обе лапы взяли по острому ножу. Одна принялась в разных направлениях резать следующий барьер. Робот-шар торопливо закрывал прорехи, но была еще вторая лапа. Та старалась просунуть клинок в любую щель, какая еще не закрылась. Сложно сказать, насколько долго продолжалось соревнование ножа и попыток заклеить раны, но ломать — не строить, и, в конце концов, преграда была разрушена.
Что предпримут лапы теперь? Атакуют два оставшиеся слоя? Но нет, лапы куда-то делись. Однако не успел Кугель вздохнуть с облегчением, как не понятно откуда посыпались огромные валуны. Сперва барьер легко переносил их удары, но потом начал гнуться, трещать, и вот разлетелся на куски.