Он хотел было выйти из тени, поздороваться с людьми, как вдруг свет за окнами поглотила тьма. Сквозь щели между стекол в зал начали заползать потоки черного тумана, которые щупальцами голодного спрута зашарили кругом. Вот дым окутал доспехи, всасываясь через сочленения лат, и… неожиданно эти куски железа сошли с мест! Подняв мечи, взяв наизготовку копья и алебарды, стальные чудовища с лязгом двинулись к столу. Музыка, смешавшись в кошачьи вопли, оборвалась, радостный хохот сменился криками изумления и ужаса. Дамы, заламывая руки, жались друг к другу, мужчины схватились за оружие. Вовремя: ходячие жестянки атаковали их! Люди отбивались умело и отчаянно, но то один, то другой из них пропускал удары, и вот по полированному камню пола заструилась кровь.
А ведь это было только начало! Вот изваяния каменных чудовищ, громоздившиеся у возвышения с резным троном на нем, сорвались с мест, и, взмахнув широкими крыльями, присоединились к агрессорам. Это было уже чересчур. Кольцо обороняющихся сломалось, и они один за другим рухнули под жестокими ударами. Не обращая на них внимания, монстры атаковали женщин. Те заметались по залу, но острая сталь или каменные когти рано или поздно находили всех. Вскоре живых не осталось, но на этом безумие не кончилось.
Вдруг мебель, завибрировав, поползла в разные стороны. Крепкие столы и стулья начали извиваться, дрыгать ножками, будто исполняя странный танец. С высокого потолка посыпались мелкие камешки, а незыблемая, казалось бы, кладка пошла волнами. В считанные мгновения весь зал заходил ходуном, а потом начал закручиваться в спираль. Это выглядело так, как если бы из днища тазика с водой, в котором отражался зал, выдернули пробку. Вода, свернувшись воронкой, устремилась в отверстие, увлекая за собой скрученную в мальстрём картинку.
— Еще одна химера, — вздохнул Кугель. — И снова плохой конец. Я что, переутомился и сплю на ходу?
Он опять стоял на дороге, а со всех сторон к нему тянулись растопыренные пальцы кристаллов. Надо было катиться дальше… И вот ему снова корчили рожи орды металлических шаров, прыгавшие по завязанным узлами дорогам. Отражения двигались, искажаясь, и снова вставал из небытия удивительный мир.
На этот раз робот-шар оказался парке. Досужие обыватели сидели на изумрудных газонах и наслаждались летним полднем. Вокруг вставали зеленые стены из подстриженных кустов, густо облепленных розами: среди них, взявшись за руки, прогуливались влюбленные парочки. Неподалеку находилась площадка со спортивными снарядами, где играли дети и, пыхтя, накачивали мышцы физкультурники. А вдалеке, за мохнатыми шапками лип и дубов, вонзались в ясное небо громады небоскребов. Солнце пылало в зените, изливая на город потоки зноя, и разомлев от жары, вяло ползли по оплавленному асфальту вереницы машин. Мирный день джунглей из стали, бетона и стекла, когда все просто, буднично и нет места чудесам.
Или есть? Вдруг черные тучи задернули бледную голубизну, проглотили золотой диск солнца. Откуда-то из-за горизонта ветер принес лохмотья темного дыма, и всего за несколько мгновений улицы окутала плотная мгла. Поди разгляди что-нибудь сквозь эту хмарь! Было видно лишь, как серыми призраками колебались тут и там небоскребы, да тысячей глаз фантастического чудовища мерцали огни фонарей и окон. Причем это не было простой метафорой. Что-то задрожало, заворочалось в густых тенях, забурлило в темных ямах и закутках. Тысячи аморфных фигур вставали с земли, повисали на ветвях, вырастали на различных предметах. Дрожа и переливаясь, будто гигантские амебы или потоки вязкой жидкости эти твари устремились к людям, чтобы схватить их, опутать, поглотить.
Перепуганные обыватели, отбиваясь, чем придется, от агрессивной жижи, бросились в рассыпную. Наверно, они искали спасения на улицах, считая, что вся эта вакханалия творилась лишь в парке, и ей нет места среди камня и железа? Или, может, люди хотели укрыться дома, за надежными стенами? Куда там! Если приглядеться, становилось видно, что стены зданий стремительно обрастали некой шевелящейся массой, красной и волокнистой. Удивительно, но все это походило на куски мяса: вон и пленка соединительной ткани, и гроздья жира, и ветки сосудов. Вряд ли среди всего этого беглецов ждало что-то хорошее. Мир стремительно тонул в безумной круговерти смерти и разрушения…
Кугель покатился быстрее, стремясь выбраться из липкого кошмара. Действительно, видение стало бледнеть и рассеиваться, будто ядовитый смог под дыханием свежего ветра. Однако облегчения это не принесло: то слева, то справа вставали новые призраки. Сюжеты, времена и декорации были совершенно разными, но суть оставалась одна и та же: какое-нибудь мирное поселение неожиданно захлестывало цунами тьмы. И с каждым разом события делались все фантасмагоричнее. У робота-шара от всего этого мозги поворачивались набекрень, и он отводил глаза, но мрачные образы, будто ядовитый газ, упорно лезли в них. Выносить их делалось все тяжелее…
«Проклятье, что происходит? — скрипя зубами и зажимая уши в тщетной надежде уберечь хотя бы слух от адской какофонии воплей, треска, взрывов и хлюпанья, думал Кугель. — Что это за нечисть, откуда и зачем она лезет? Еще одно испытание?»
— Я бы тоже хотела это знать, — раздался вдруг женский голос, мелодичный и убаюкивающий, как журчание ручейка. — Однако и мне это не под силу. Я лишь уверена, что все это не сулит нам ничего хорошего! Потому и ждала героя.
Кугель встрепенулся и резко замер на месте. Его взгляд, точно испуганный кролик, заметался по граням кристаллов, глади дороги, нырнул в провалы космоса. Теперь галлюцинации решили с ним заговорить?! Черт, это плохо — явный признак того, что разум отказывал. Робот-шар упорно сканировал каждый миллиметр окружающего пространства, будучи готовым к появлению чего угодно — от динозавра до сюрреалистического чудища со щупальцами.
Так, похоже, его путь был окончен. Дорога, по которой он катился, вместе с множеством других упиралась в одну точку: казалось, что Кугель стоял на луче огромной снежинки. Что же находилось в ее центре? Вроде бы, там возвышалась сложная фигура с множеством граней, но разглядеть ее было непросто. Ведь прямо перед глазами, в центре рассеченной нитями дорог на десятки секторов бездны вселенной, пылал ослепительный шар. Едва взглянув на него, Кугель чуть не ослеп, ведь даже включенные на максимум светофильтры не спасали. Камеры точно резало ножом, все расплывалось в пелене смазки, и можно было разглядеть лишь, что там, впереди, в самом средоточии мира что-то находилось. Некое существо, которое одним своим присутствием подавляло, вынуждая гостя чувствовать себя жалкой букашкой.
Робот-шар выпустил иглы, сделавшись похожим на морского ежа, и напряженно бросил неведомой твари:
— Кто здесь? Покажись, иначе худо будет! Я — мастер сферического карате, победитель зайца, волка и медведя!
Ответом ему был лишь короткий смешок. Скрипнув зубами, Кугель выкрутил увеличение камер. Кто же эта тварь, которая мнила себя невесть кем, воспринимая его лишь песчинкой?! Наверно, человеческая сетчатка не выдержала бы такой нагрузки, но Шац и Хильфе одарили Кугеля куда более совершенным оптическим прибором. А потому его глаза со временем адаптировались, и сперва неясно, в общих чертах, но затем с все большими подробностями он рассмотрел хозяйку этого места.
Все дороги, которые спиралями поднимались от озера далеко внизу к куполу, обрывались здесь: они словно указывали на объект, паривший в просвете между ними. Больше всего это походило на сложный многогранник с множеством острых выступов, что-то вроде многолучевой звезды или снежинки. Омываемый ливнем солнечного света, этот объект сам переливался миллионом цветов, многократно отражаясь в топорщившемся со всех сторон лесу кристаллов. Наверно, вместе они составляли обрамление этой штуковины в центре, а весь зал был чем-то вроде раковины моллюска — изящной шкатулки для драгоценной жемчужины.