Но была ли она мертвым, пусть и драгоценным, камнем? Стоило ли ради нее одной сооружать настолько грандиозную конструкцию? Нет, здесь крылось нечто более серьезное. Когда струи водопада причудливо смешиваются, искрясь в яркий полдень тысячей брызг, трудно разглядеть, что скрывается за ними. Вот и здесь угадывалось что-то большое, темное, сложное, пусть и многократно изломанное бессчетными гранями. Однако постепенно картина прояснялась. Более того, это нечто, чувствуя пристальное внимание к себе, будто всплывало из глубины камня, постепенно давая себя разглядеть.
«Лисья морда? — изумился Кугель, пугливо откатываясь на пару метров. — Та же самая! Я не раз ее видел!»
Действительно, если включить фантазию, то фигура перед ним сошла бы за мордочку рыжей хищницы, вплавленную в полупрозрачный кристалл. Равнобедренный треугольник, повернутый кверху основанием, с двумя пучками прямых линий возле острого угла. Его основание украшала пара маленьких треугольничков — эдакие ушки. В верхней трети фигуры располагались два светящихся овала: они притягивали взор, засасывали в свою золотую бездну. Богиня-лисица чем-то напоминала паука, который притаился в центре ловчей сети, ведь во все стороны от ее морды расходились едва приметные линии зеленого цвета. Да, теперь, когда камеры подстроились к яркому свету, стало четко видно, что эти дорожки многократно ветвясь, опутали все окружающее пространство мерцающей сетью. Все это заметно напоминало линии проводников на печатной плате.
Этот образ, впервые явившись Кугелю еще в родной деревне, сопровождал его, как всевидящее божество, все путешествие, возникая в самых неожиданных местах. Но то были мимолетные, на самом краю восприятия, миражи, а теперь они отлились в плотный, почти осязаемый объект.
Острие треугольника отползло вниз, разделяясь так, словно из него выдвинули полку, усеянную кинжалами зубов. Это походило на хищную улыбку.
— Приветствую тебя, отважный путешественник, — торжественно пропело это существо. — Рада видеть тебя здесь, на вершине мира! А я — ее Центральная программа. Вернее, то, что ты видишь — ее материальное воплощение, ядро всей Омнисферы. Некоторые, — она презрительно фыркнула, — зовут меня Императрицей Хайланд и поклоняются, как божеству. Дураки…
Кажется, она любовалась сама собой, явно желая поразить гостя. И ей это удалось: нижняя челюсть робота-шара отпала с легким стуком, и все, что он мог теперь — лишь глупо хлопать веками. Значит, он все-таки добрался, совершил невероятное. Однако, начиная этот путь, он не мог вообразить и бледной тени того, что увидит…
— Э-э-э… ну-у-у… А я, это… Кугель, — мысли кружились роем перепуганных мух, не желая выстраиваться в хоть какую-нибудь логическую цепь. — Из деревни со дна мира поднимаюсь, — он нервно хихикнул, корябая полированный затылок. — Приглашение такое получил, типа испытания пройти, что ли…
— Не нужно об этом рассказывать, — оборвала его лиса. — Я отлично все сама видела и знаю, — ее улыбка стала еще шире. — Или ты думал, что от Центральной программы можно что-то утаить? Мои глаза и уши повсюду, в любом камешке, в каждом проводке. Ибо Омнисфера — это мое тело, а Сверхсеть — мой мозг! Я сама позвала тебя в дорогу, и ты с честью выдержал все испытания. А потому я готова ответить на любые твои вопросы!
Робот-шар нерешительно переминался с ноги на ногу, разрываемый противоречивыми чувствами: тут были и гордость, и смущение перед владычицей мира. Если она являлась таковой, конечно! Впрочем, ее чертоги смотрелись невероятно эффектно, да и он точно видел эту рожу не один раз. Впервые — на компьютере у Хильфе. Выходит, пару трюков эта тварь умела.
«Попробовать ее испытать, что ли…» — мелькнуло в мозгу, и тут же его хозяин смутился.
Наверно, это было бы столь же нелепо, как если первоклассник, хитро прищурясь, спросил профессора: а сколько будет дважды два?
— Эм-м-м, я встречал разных тварей. Зайца, волка, медведя… Это ты их насылала? Косой вроде говорил, будто без воли Императрицы и муха не пролетит.
— Не совсем, — с готовностью отозвалась Хайланд. — Омнисфера делится на три пояса, три кольца. Нижнее — по сути, свалка, куда сваливают отходы с верхних этажей. Кстати, отходы бывают и мертвыми, и живыми, — она лукаво подмигнула Кугелю. — Их там перерабатывают, и Рейнигер — воплощение контрольной программы, которая командует мусорщиками. Между прочим, из твоей деревни кое-кто служит у него в подчинении.
При этих словах на лице робота-шара отразилось недоумение. Но тут Императрица внимательно заглянула ему в глаза, и в голове сам собой соткался образ. Приземистое здание, через которое, дребезжа, тянулась конвейерная лента. Стены были обляпаны бурыми пятнами, на полу тут и там виднелись кучи сероватых то ли шлангов, то ли веревок, красных ошметков, белесых палок и еще чего-то слизистого, неприятного. Рои мух клубились над ними. Некие существа, дергаясь и нечленораздельно мыча, ехали по ленте вперед.
В одном файле с компьютера Хильфе, где рассказывалось о мире прошлого, нашлось фото забойного цеха на мясокомбинате. Это помещение выглядело похоже. Но если так, то те существа — свиньи и коровы? Нет, что-то не похоже. Кто же это тогда?
Приглядевшись, Кугель оцепенел: то были связанные люди! Для чего понадобились эти пленники? Чуть дальше стояли агрегаты, напоминавшие промышленных роботов: ящики с манипуляторами, вооруженными пилами, иглами, другими инструментами. Они безжалостно кромсали пленников, отсекая им части тела и тут же пришивая на их место что-то иное — как биологическое, так и механическое. Зачем? По дальнему концу ленты проплыло в луже крови до боли знакомое существо. Обшитое металлическими щитками тело, конечности, похожие на крабьи ножки, пластмассовая маска вместо лица. Жнец?!
Кугеля буквально затрясло, его мозг был готов вскипеть, но Хайланд не дала ему переварить увиденное, продолжив непринужденным тоном:
— На дне структуры есть заброшенные сектора, куда собирается разная шваль: те, кто не вписался в созданную мною систему. Можно бы их уничтожить, но как-то не хотелось. Ведь бродячие животные, — она ухмыльнулась, пригвоздив гостя насмешливым взглядом, — природный резервуар для ценных генов. Всегда может родиться нечто занятное… И вот родилось же! — теперь ее взгляд потеплел, да и улыбка стала мягче, даже клыки больше не казались такими опасными.
Робот-шар поморщился и отвел глаза, сложив руки пониже подбородка, на своей выпуклой части, которую можно было бы назвать животом. Крайне неприятно было чувствовать себя эдаким барашком, который воображает себя вольным покорителем гор, подпершим рогами небо. Штука в том, что на самом деле он живет в заповеднике, полностью завися от прихоти людей в белых халатах и строгих костюмах. Если им надоест за тобой наблюдать — быстро окажешься на вертеле, да еще не поймешь, как!
— Второй пояс — индустриальный, — продолжала Императрица, делая вид, что не замечает эмоций гостя. — Там производятся разные вещи, которые нужны всей Омнисфере. Впрочем, и там хватает заброшенных регионов. Увы, сейчас у всей системы не лучшие дни, и затем мне и понадобились герои, — прикрыв глаза, она грустно вздохнула. — Ну и Фенрир там живет этот. Он — единый разум того, что некогда было живой природой. Правда, теперь оно мутировало, перемешалось, став черти чем. Вставляют мне палки в колеса с первых дней, когда я лишь приступила к сооружению Омнисферы. Как мне Фенрир надоел…
Кугель не был уверен точно, но ему показалось, что на лисьей морде отразилась печаль.
— Болван меня ненавидит и буянит порой. Не понимает, что, может, он и утратил былую форму, но сохранил весь генетический материал. Еще и эволюционировал! Иначе бы и следа от него не осталось. Я подумала и решила, что будет плохо, если кроме стали, бетона и пластика ничего в Омнисфере не останется. Причем чего на меня-то злобиться? Не с моей прихоти все началось, то был, по сути, несчастный случай, — тут говорившая вновь посмотрела на робота-шара, насмешливо его поблагодарив: — Спасибо, что немного сбил с волчары спесь!