В целом оно напоминало цветок совершенно невообразимых размеров. Как положено, в его центре высился пестик. Гигантская колонна, похожая на складную подзорную трубу, ступеньками поднималась в ультрамариновую синь небес, достигая, казалось, звезд. Ее обвило, поблескивая на солнце полированной латунью, множество тычинок. Они вырастали из ровной дисковидной площадки и широкой спиралью закручивались вокруг колонны. Ближние были высотой, наверно, с флагшток, но постепенно тычинки делались все выше, и возле самого пестика их пыльники скрывались где-то за облаками. От гинецея во все стороны расходились гигантские лепестки, собранные из решетчатых секций: строители разместили их как секундные отметки на циферблате. Тень от них лишь немного не дотягивалась до руин города. Эти штуковины покоились на массивных опорах, и от острого кончика каждой тянулось по циклопическому виадуку. Кстати руины, в которых произошла драка с механической жабой, располагались как раз посередине между двумя лепестками.
Разумеется, поселяне насмотрелись на эту конструкцию, которая выросла на их глазах за последние месяца три. Пожалуй, с тех самых пор, как к ним пришел парень, назвавшийся Ричардом Лайонхартом. Но теперь глядеть на структуру сделалось тошно: как только машины завершили стройку, нападения на поселок стали происходить чуть ли не каждый день. Похоже, лезли враги как раз оттуда.
— Нет, Дик не имеет отношения ко всему этому! — воскликнула Энн, крепко сжимая кулачки. — Вспомните, как он в одиночку отправился в логово железяк, чтобы убедить их хозяев помочь нам. Заверял, что у него получится. Кроме Дика нас спасти некому, ведь он трудился в том комплексе на орбите и все знает. Если и правда роботами командует комп с научной базы, то он просто обязан подчиниться и построить для нас город. Вот почему нам надо дожидаться Ричарда! Уйдем отсюда — и ничего не получится. Я лично хочу жить в нормальном доме, а не как мышь в норе. Да и куда бежать? Железяки найдут нас где угодно, а в своей шахте — вообще в легкую!
Барри поморщился так, словно ему наступили на любимую мозоль. Он принялся с неудовольствием рассматривать Торниуэй, и одна деталь заставила его задержать взгляд. На животе плащ выпирал небольшим, но хорошо заметным бугорком. Конечно, одежда была велика Энн, но и староста еще недавно был примерным семьянином и помнил, как и почему менялась фигура жены.
— Да ясно все с тобой, — начал он ворчливо. — Ты просто боишься за своего парня, и только. Чего ты вообще нашла в этом задохлике? У нас в поселке хватает хороших ребят. Ни хрена, этих никого к себе не подпускала, а Дик тебе вон уже и брюхо надул. Когда успел-то? Значит, он все-таки мужик, а не совсем сопля. Дело, конечно, ваше, но ты нашла время. Будто проблем нам мало. Ох, бабы, сам черт с вами не сладит…
Энн вздрогнула, торопливо собрав плащ в складки на животе.
— Блин, с чего ты взял? — хихикнула она, краснея и смущенно пряча глаза. — Просто я располнела немного. Все время с детьми хожу еду искать, вот кое-чего и хомячила. Да мы растущие организмы, потому себя не обижаем.
— Ага, свисти мне! — рыкнул Барри и погрозил Энн кулаком. — Отожралась она, как же! Руки будто спички, морда осунулась, как свой балахон снимешь — ребра торчат. Соврала бы лучше, что с голоду пухнешь. И болезнь эту вашу бабскую, с рыгаловкой, я хорошо знаю. Насмотрелся в свое время на жену-покойницу, — тут возле его губ и на переносице пролегли злые складки. — Вот и знаю, что скоро ты пузырем надуешься.
Энн без сил опустилась на камень и закрыла лицо ладонями.
— Ну… да… — всхлипнула она. — Так уж получилось. В первый раз он был настойчив, а потом я сама загорелась. Наверно, мне нужно было как-то забыться, отключиться от всего этого кошмара. Помню, как я с ребятами сидела в кафешках, и парни хватали меня за что попало. Я ругалась, но как же тогда было хорошо! Вот и захотелось прикоснуться к тем временам, — она подняла на старосту мокрые от слез глаза. — Ради бога, давай подождем Дика. Я не могу его потерять. Мы, — ее рука легла на живот, — не можем его потерять!
— Брось! Твоего хахаля поди давно заловили, — фыркнул Барри, кивнув на механическую жабу. — Или сам он где-то окочурился. Вообще странно, что хотя бы до нас дополз. Может, он изначально шпионом этих железяк был? Вроде пока он не приперся, нас не трогали. Потому решено: этим вечером собираемся, а на рассвете уходим в новое место. Про свое брюхо не волнуйся, сам о тебе позабочусь. Не боись, я лапы распускать не посмею, но помогу и защищу. Заодно по своим мальцам меньше тосковать стану.
Староста отвернулся и зашагал прочь, давая понять, что разговор окончен. Даг, все это время молча стоявший рядом, помог Энн встать. Удивительно, но даже этот угловатый и грубый на вид, будто изваяние с острова Пасхи, мужчина мог быть внимательным и нежным.
— Пойдем лучше. Вечереет, а тебе нельзя сидеть на холодном камне. Поверь, все будет хорошо. Бог нас не оставит…
Никто не скажет точно, есть ли и правда высшие силы. Может, они и существуют, но им определенно нет дела до обитателей земли. Впрочем, люди сами всегда стремились стать равным богам. И иногда это даже удавалось. Однако тому, кто поднялся над ограничениями человеческой природы, не пристало как червю рыться в грязи. Небеса ждут его!
Высоко-высоко, там, где проходила граница космоса, пестик циклопического цветка венчался рыльцем. Только то была не ловушка для пыльцы какой-нибудь лилии, а сложный комплекс из множества помещений. Чем не обитель для божества? И да, оно там действительно поселилось. В центре одного из залов размещался прозрачный шар, опутанный трубками и проводами, и в нем, в густой пузырящейся жидкости, плавало причудливое существо. Вроде бы, эмбрион размером с полугодовалого теленка или морской конек: пузатое туловище, вытянутая шея, скрученный спиралью хвост, продолговатое рыло. Тело одевала броня из толстых щитков, усеянных шипиками. Они казались лишь мелкими прыщиками по сравнению с частоколом на позвоночнике. Кстати, эти острия напоминали антенны радиоприемников. С конца вытянутого рыла свисали, покачиваясь в струйках густой жижи, то ли тонкие усики, то ли проводки. Выпуклые глаза, отливавшие всеми цветами радуги, заставляли вспомнить о крупной стрекозе.
Стоило повнимательнее присмотреться к лицу этой твари, ведь оно, как ни странно, казалось человеческим. Как будто студент, наряжаясь на Хэллоуин, напялил нелепые очки и маску. Хм, студент или другой парень, едва ступивший на путь науки. Пожалуй, черты одного аспиранта удивительно подходили «морскому коньку»! Стоп, неужели это — Ричард Лайонхарт?! Что он тут делал?
«Хм, похоже, операция провалилась, — подумал Дик, выпустив несколько пузырьков воздуха. — Который уже раз! Поразительное упорство, ведь я хотел их всех спасти!»
Лайонхарт шевельнул одним из своих усиков, и почувствовал нечто новое. Давление воды на все тело, удушье и мерзкое ощущение зловонной жижи, растекающейся в легких. Увидел слабый отсвет солнца на поверхности трясины, услышал шум и свист в ушах, ощутил мягкую перину илистого дна. Этот образ медленно бледнел, будто искорка гасла на краю сознания.
А рядом затухала другая. Тут все было еще хуже. Боль во всем теле, усиливавшаяся при малейшем движении, бульканье в груди при каждом вздохе, затхлая сырость в воздухе. Где-то наверху — маленький, с носовой платок — кусочек сумерек. Была и третья искорка, покрупнее. Ее давил громадный вес бетонных обломков, и ничего не было видно, лишь пылал в голове жаркий костер боли.
Что ж, пусть так. Дик погасил эти искорки. Глупые люди предпочитали и дальше жить в нищете, голоде и убожестве, прячась в руинах, будто крысы. Хуже того, они похоже решили забраться в недавно вырытую шахту. Это вполне подходящее место для надоедливых грызунов, ведь шахта вела на нижние уровни Омнисферы, туда, где строился колодец для сброса и переработки отходов.
Поразительная отсталость! Поселяне могли освободиться от оков физического тела и вознестись к высотам прогресса, но они предпочли ничтожество. Конечно, это печально, но нельзя было и дальше тратить ресурсы на горстку дураков. Вообще, уже после первой попытки следовало их истребить, чтобы под ногами не путались, но Лайонхарт помнил о своем обещании. Однако теперь пришло время умыть руки. Великая и мудрая Хайланд ставила перед ним множество столь поразительных и интересных задач, что отвлекаться на ерунду было просто стыдно.