Так они несколько минут бежали по снеговой равнине. Руал непрерывно кричал:
— Подожди, подожди, друг!
В голосе его было столько отчаяния, что человек, наконец, остановился, пошел ему навстречу. Издали он спросил:
— Кто ты такой?
— Мы заблудились, мой брат умирает от истощения. Вон в том сарае. Далеко ли до жилья?
— До жилья недалеко, только час ходьбы. Вон там, под горой, находится усадьба Муген.
— Не может быть! — воскликнул удивленный Руал.
Он не верил своим ушам. Целых четыре дня они бродили здесь по обрывам, по снеговой пустыне и пришли опять туда же, откуда вышли.
— Я пойду за братом, — сказал Руал.
Когда он подошел к сарайчику, Леон беспомощно сидел у стены.
— Живо собирайся! — весело закричал Руал. — Через час мы будем в усадьбе.
Леон собрал последние силы, встал на лыжи, но привязать их уже не мог — пальцы на обеих руках у него были отморожены. Руал привязал ему лыжи, и путники пошли назад по лыжным следам. Скоро они стали узнавать местность: вот холмы, которые они уже видели, вот и долина. Вот и маленький домик усадьбы Муген, занесенный снегом выше окон.
Руал постучал в дверь — выглянул сам хозяин, осмотрел путников с головы до ног, нехотя пригласил:
— Войдите.
Братья вошли в дом. Три женщины пряли пряжу. Сыновья старика вырезали что-то из дерева. Пристально и недружелюбно посмотрели они на непрошеных гостей. Руал удивился: ведь эти же самые люди пять дней тому назад так сердечно попрощались с ними, а теперь смотрели на них с недоверием и явной неприязнью.
— Вы нас не узнаете? — спросил Руал.
Старик криво усмехнулся:
— Узнать трудновато, когда видишь людей впервые.
— Как впервые? Мы были пять дней тому назад здесь! Вы сами провожали нас до подъема на гору.
— Разве это вы? — спросил старик недоверчиво.
— Это они, отец! — крикнул молодой крестьянин. — Я помню, куртка ваша мне понравилась. Вот она.
Руал подошел к маленькому зеркальцу, что висело в простенке, и не узнал себя. Заросший клочковатой бородой, с ввалившимися щеками и глазами, глубоко сидевшими в орбитах, он походил на мертвеца.
— Мы едва не погибли, — сказал Руал. — И вот уже два дня ничего не ели.
— Ага, я вам говорил, а вы не хотели слушать, — сказал старик торжествующе. — Ну, мать, скорей давай им есть.
Женщины захлопотали вокруг очага.
Три дня братья прожили в усадьбе. На четвертый они вернулись в Христианию.
Матрос
Военная служба окончилась. Амундсен был совершенно свободен и мог целиком отдаться своей работе.
Изучая книги о полярных путешествиях, он заметил одну странность: начальники полярных экспедиций, отправляясь в плавание, почти всегда нанимали чужое судно, так что на корабле было две власти: капитан и начальник экспедиции. В долгие полярные зимы между людьми происходили ссоры, капитаны не всегда подчинялись начальникам экспедиций, часто не хотели ехать туда, куда им приказывали ехать, и в конце концов из-за этих ссор экспедиции погибали.
Амундсен решил стать капитаном, чтобы самому вести корабль. Но капитан обязан знать всю морскую службу, начиная от матроса. На это требовалось много лет. «Что делать? Жаль терять время, однако это необходимо. Тогда и раздумывать не следует». И в ту же весну он решил поступить матросом на парусное судно. Из Христиании он поехал в Тонсберг, откуда в Ледовитый океан уходило множество судов на тюленьи и рыбные промыслы.
Три дня Амундсен высматривал, какое судно лучше других. У дальнего мола стояла большая шхуна «Магдалена». Руал много раз уходил от нее и вновь возвращался. Вдруг он увидел, что от «Магдалены» отвалила шлюпка с тремя матросами. Когда матросы вышли на набережную, Руал подошел к ним, поздоровался и спросил:
— Далеко ли идет «Магдалена»?
— На Шпицберген, за тюленями.
«Ага, на Шпицберген? Это мне подходит», — подумал Амундсен и спросил:
— А где капитан?
— Вон в том кабачке.
И матрос показал на синюю вывеску, где была нарисована кружка пива.
— Мы идем туда, — сказал матрос. — А для чего тебе понадобился капитан?
— Я хотел бы поступить к вам матросом, — сказал Руал.
Матросы осмотрели его с головы до ног. Городской костюм Руала их смутил.