В восемь часов вечера туман внезапно начал редеть и в одно мгновение исчез. Огромная сверкающая поверхность открылась перед глазами летчиков. Это было гигантское ледяное поле. Спустившись пониже, летчики убедились, что садиться на такой «аэродром» — значит разбить машину и самих себя. Кое-где льдины стояли, точно зубчатый забор. Гладкой площадки не было нигде. Время от времени попадались во льду черные трещины, похожие на небольшие извилистые ручьи. Нечего было и думать о посадке.
Все пока шло отлично: моторы работали как часы, самолеты шли со скоростью ста пятидесяти километров в час. И небо было чистое и ясное.
Около десяти часов вечера на севере показалась тонкая пелена слоистых облаков. Она лежала высоко и нисколько не мешала летчикам. Амундсен все время напряженно вглядывался вперед и убеждался, что нигде и никогда еще не видел ничего более пустынного и унылого. Когда он проходил, бывало, по таким льдам, он встречал то чайку, то белого медведя или, наконец, видел какие-нибудь следы. А с самолета он не мог видеть ничего, кроме сверкающей белизной пустыни.
В полукилометре за ними на той же высоте шел самолет № 24.
Ровно в полночь самолеты достигли 87° северной широты. Еще триста километров с небольшим — и они будут над Северным полюсом. Солнце высоко стояло на небе. Льды мрачно сверкали, и красноватые тени тянулись от ледяных заборов.
И в это время механик Фойхт крикнул пилоту:
— Половина бензина израсходована! Нужно прекращать полет.
Амундсен подал знак спускаться.
Самолет широкими кругами пошел на снижение. Большое озеро, замеченное летчиками, было еще довольно далеко, как вдруг мотор закапризничал, и летчик принужден был перевести машину на посадку.
Со страшной быстротой самолет пошел вниз, в ближайшее разводье, где плавало множество мелких льдин. Они с грохотом застучали о борта лодки самолета. Снег, лежавший на льдинах, поднялся вихрем. И сквозь эту пургу Амундсен увидел, что они несутся навстречу смерти. Прямо на пути самолета торчал ропак — ледяная стена, о которую они неминуемо должны были разбиться. Впервые за все время полета Амундсену стало жарко.
Но движение машины понемногу замедлялось — еще несколько секунд — и самолет уперся носом в толстую льдину. Амундсен открыл кабину, сошел на лед. За ним вышли пилот и механик. Было холодно, густым слоем лежало на воде сало.
Сало и мелкий лед быстро и крепко примерзли к бортам самолета. Летчики повертывали самолет направо, налево, раскачивали его, пытаясь втащить на льдину, но аппарат был слишком тяжел. Вконец измученные, они начали выносить из него провиант, и снаряжение, укладывая все прямо на лед. Если аэроплан окончательно будет затерт, то хоть пища и сани останутся у них.
Лед кругом был взломан. Кое-где он лежал холмами.
Амундсен взобрался на ледяной холм и долго смотрел в бинокль. Он искал самолет № 24. Однако нигде не мог его обнаружить. Неужели он разбился при посадке? Вдруг Амундсену послышался выстрел. Но, может быть, это треснул лед?
Скрывая тревогу, Амундсен вернулся к своим товарищам. Все были измучены вконец. Нужно было отдохнуть. Забравшись в самолет, они зажгли грелки, влезли в теплые спальные мешки и заснули. Через два часа все опять были на ногах. Амундсен заметил, что канал за эю короткое время сузился. В любой момент он мог совсем закрыться. Требовалось немедленно вытащить машину на крепкий лед. Для троих людей эта работа была непосильна. Легче было перевести машину по воде в безопасное место. Такое место было недалеко — метрах в пятидесяти. Там узкий и опасный канал расширялся в целый залив. Однако проход и залив закрывала большая льдина. А как убрать эту льдину? У летчиков не было ни кирки, ни лопаты, только маленький топорик, три финских ножа да небольшой якорь.
И они, не раздумывая долго, принялись за работу. Десять часов подряд они скалывали с льдины небольшие куски и на руках относили в сторону. Работа шла очень медленно. Время от времени Амундсен с биноклем в руках взбирался на верхнюю часть машины, надеясь увидеть второй самолет. Когда он спускался вниз, Рисер-Ларсен и Фойхт пытливо смотрели на него. Амундсен коротко отвечал:
— Нет!
И все трое ожесточенно продолжали колоть лед, чтобы работой заглушить тревогу. Через пятнадцать часов льдина была убрана. Прикрепив к крыльям самолета длинные веревки, летчики перевели его из канала в залив. Теперь машина была как будто в безопасности, но ее ждала новая беда: самолет начал быстро обмерзать и стал так тяжел, что трое людей с трудом могли его раскачать, хотя он стоял на свободной воде.