— Думал, что вылезу… — слезливо оправдывался снизу Славик. Он встал, отряхнул с себя снег.
— Ну что мы будем с ним делать, командир? — спрашивал Мурутян Житнева.
— Надо что-то придумать… У тебя есть поясной ремень? — опросил он Славика.
— Нет никакого, — вяло отвечал тот. — Батин офицерский ремень в рюкзаке.
— Тогда кидай сюда шарф. Жертва моды, — Ашот зло сплюнул. — Брюки шьют в талию, как у циркачей, чтобы не носить ремня, а батин, офицерский, приберегает, чтобы пофорсить на Невском проспекте. Пижон несчастный.
— А, пожалуй, у нас хватит своих, — сообразил Житнев.
— У тебя есть поясной ремень?
— А как же!
— И ремень куртки. Это два. И шарф. И у меня тоже.
Спасательная операция не заняла и пяти минут. Соединив четыре ремня и добавив к ним шарфы, пилоты опустили один конец Славику и легко выволокли его наверх.
— Ну, а если бы мы не пришли, чтобы ты тогда делал? — опрашивал Ашот, когда Славик понуро стоял перед пилотами.
— Не знаю…
— Черт знает какая беспечность! — бросил Житнев.
— «Не знаю», — передразнил Мурутян. — Электронику и полупроводники на «спецфаке» изучаешь, а до простого не додумался — подойти к стене, найти камень поострее и с его помощью выдолбить порожки во льду. Вот и вся электроника. Первобытный человек наверняка бы додумался.
— Так вы об этом знаете потому, что альпинист, — возразил парень, — а я же не занимался альпинизмом…
— «Не занимался, не занимался», — передразнил его Ашот. — Для этого не надо быть альпинистом, голову на плечах надо иметь.
— Насчет головы…
— Что вы разведали, докладывайте, — перебил его Житнев, когда они двинулись в обратный путь.
— Ничего не разведал, — угрюмо отвечал Славик. — Везде такое же, как здесь, ущелье. Дошел до следующего порога, он повыше и покруче этого, и пришлось повернуть назад. Да и вечер уже приближался.
— Вот тебе еще одна загвоздка. — Мурутян тяжело вздохнул. — А сколько их впереди еще таких порогов будет…
— Каньон идет все время в северном направлении? — спросил Житнев.
— А там толком не поймешь. Поворачивает то в одну, то в другую сторону. Компаса же у меня нет, а по солнцу не разберешься, то она справа, то слева, то позади.
— Надо немедленно сниматься нам с якоря, — заключил Житнев. — Видно, дорога по каньону будет трудной и займет у нас много времени, а тут недолго и до оттепели. Когда все поплывет, считай, каюк нам.
— Что ж, начнем завтра сматываться, — поддержал его второй пилот. — А если нас ищут? — опросил он командира.
— Откопаем самолет, вымажем его в черное, а на снегу посредине каньона выложим черную стрелу, указывающую направление, в котором ушли.
Они вернулись к самолету в кромешной темноте — было уже около десяти часов вечера. Мартовские ночи на Камчатке, как и везде, темным-темны. Было новолуние. Серебристо-синий серпик месяца повисел недолго над каньоном и быстро исчез за черным краем обрыва. Чуткая и, кажется, извечная тишина царила в этом каменном мешке, мертвом закоулке планеты. Да, и чьи голоса могли тут звучать? Зимой здесь, в трубе, со стоном ревут лишь пурги, зажатые в каменные тиски, летом неумолчно грохочет поток, увлекая с собой обломки размытой древней лавы. На изверженных породах ничего не растет, в своем первородном состоянии они еще не готовы, чтобы принять в себя семена растений, нечем их питать; придет время, когда солнце, вода, ветры и морозы изломают их, истолкут в пыль, растворят, просеют, и тогда все станет по-земному — она сможет родить жизнь.
— Ну что ж, Славику двойную порцию за обед и ужин, — объявил Житнев, когда усталые мужчины сели кушать. — Как наш роддом? — спросил он Вику. — Сможем завтра подниматься в поход?
— Что вы, Арсений Степанович, — зам: ахала руками девушка. — Мамаше еще два-три дня нужен полный покой. Ведь такие трудные роды были! Да и новорожденных только сегодня кое как вымыла, подложила под грудь матери.
— Сосут?
— Вовсю! Аж мурлыкают, как котята.
— Кстати, Андреевна, как зовут мамашу? — спросил Мурутян Вику.
— Атка.
— Надо бы окрестить и барышень, а?
— Назовем условно Вера и Надежда, — предложил командир. — Хорошие имена! Как?
С ним все согласились.
— Но вот как мы повезем их?
— А если их всех троих хорошенько утеплить и повезти на санках? — спросил Мурутян.
— Разве только так, — с натяжкой согласилась Вика. — Но ведь это трудно — везти такой груз. У нас же еще хоть какое, но имущество.
— У нас еще аккумуляторы, спальные мешки, коврики и капот мотора, два ружья, — сообщил Житнев. — Все это необходимо в пути. Часть имущества понесем на горбу. Да и лыжи, думается, не будут очень тяжелыми. Они ведь широкие и пустотелые, из легкого металла. Они могут служить даже поплавками в случае необходимости…