— Кучум, тах, тах!
Пес рванул лямку, и свора с места помчалась во всю прыть. Позади уже осталось километров десять, собачки заметно притомились и вскоре побежали легкой рысцой. Колодяжный уже присматривал удобное место для отдыха, как вдруг услышал два далеких еле уловимых выстрела оправа. Такое не часто бывает в этом безлюдном краю.
Колодяжный с ходу затормозил упряжку, сорвал с головы шлем, чтобы лучше слышать. Он долго вслушивался, затаив дыхание. Наконец, еще один выстрел.
Выбрав наиболее пологую часть склона, Никита погнал упряжку на левобережный увал. Потребовалось почти полчаса, пока он достиг вершины бугра. Перед Колодяжным теперь открылись широчайшие просторы плато, изъеденного мозаикой долин, испятнанного темными островами кедрового стланика и березняка. Приложив к глазам бинокль, он стал обшаривать взглядом каждый клочок плато.
Прямо на горбине увала, километрах в трех — собачья упряжка, она стоит на месте, рядом — человек. Он нагнулся, чем-то занят рядом с нартой.
Не раздумывая, Колодяжный погнал упряжку вперед. Уже за полкилометра он разглядел, что человек разделывает оленя, видны рога. И вот он рядом с неизвестным. Действительно, на окровавленном снегу лежала распластанная и почти разделанная оленья туша. Никита с ходу остановил собачек, воткнул остол в снег между полозьями.
— Здравствуйте! — громко сказал он.
— Здравствуйте.
Незнакомец выпрямился, повернул лицо в сторону подъехавшего.
— Андрей Гаврилович!.. — Колодяжный сбросил черные очки, соскочил с нарт. — Какими судьбами?!
— Тю! Зятек! Никита!
— Он самый.
— Скажи на милость! Вот так и встречаемся мы с тобой все время! На дорогах.
— А почему вы здесь?
— Трагедия, Никита. Дочку ищу.
— Вику?
— А то кого же. Самолет где-то упал. Она была на нем. Вся область ищет.
— Так это тот самый, санитарный?..
— А какой же.
— Так и я ищу…
— Значит, вместе будем искать. А на оленя не гляди. Волки загнали. Увидел, и за ними. Не успели задавить. Поранили сильно. Пришлось пристрелить. Вот и разделываю.
— Но как вы здесь появились?
— А через Валагинский хребет перевалил. Пошел прямиком от Мильково на восток, выбрал удобный перевал. Сообщали, что самолет потерялся где-то в сторону Тихого океана.
Колодяжного, Вику и ее отца — Андрея Гавриловича — связывали события, о которых следует рассказать.
Это случилось три года назад, тоже в марте. Никита Колодяжный ехал на своей упряжке из села Ключи, что в низовьях реки Камчатки, в Петропавловск.
Под вечер третьих суток, когда он был уже в Ганальской тундре на пути к селу Малка, загудели «востряки» — частокол могучих скал-останцев, шеренгой острых пик вставших по самой вершине Ганальского хребта.
Ганальская тундра… Смотри, путник, в оба, если даже небо ясное, нестерпимо голубое, а над заснеженными просторами властвует тишина! Обманчивым бывает этот первозданный покой. Вон, на востоке, поднялся к синему поднебесью могучий скалистый хребет, увенчанный по гребню длинной шеренгой натуральных каменных пик, кажущихся колоннадой огромных обелисков.
Это и есть Ганальские востряки.
А на противоположной стороне долины, на западе, хаотическая цепь заснеженных вершин Срединного Камчатского хребта…
Ганальская тундра — гигантский лоток, начинающийся на юге у села Начики и незаметной покатью спускающийся на северо-восток по широкой долине реки Камчатки до Тихого океана. В этой исполинской трубе, зажатой между двумя хребтами, бывают едва ли не самые жестокие пурги на Камчатке.
Ганальский хребет крутой стеной отгораживает равнинную тундру — долину реки Камчатки с востока.
Шум возник как-то сразу, в одну минуту, грозный, уходящий к небу и спускающийся на равнину тундры, будто сотни паровозов появились откуда-то внезапно, и вот уже приближаются, тяжело дыша и посвистывая на всех парах.
Никита знал из рассказов бывалых камчадалов об этом удивительном явлении природы: хребет как бы предупреждает о приближении свирепой мартовской пурги.
И пурга не заставила долго ждать себя — через хребет перевалила мрачная волна клубящихся снежных туч, вмиг застлала небо и саму тундру. Сразу стало темно, как в поздние сумерки. Дорога на виду исчезла, ее переметало и засыпало сверху снегом. И вот наступил момент, когда от нее не осталось никаких признаков.