Решение одно: остановиться, чтобы окончательно не сбиться с пути. Колодяжному не впервой приходилось бывать в подобных переплетах, и он недолго ломал голову над тем, что делать. Отвязав собачек, он вытащил из-под сиденья лопату и вырыл широкий окоп в снегу более чем метровой толщины. Вбил в землю металлические колышки и поставил палатку, свой дорожный дом, с которым никогда не расставался. Потом отрыл окоп для нарты и собачек, бросил каждой по одной юколе — сушеной горбуше. Забравшись в палатку, разжег примус, поставил чайник со снегом, открыл фартук в палатке для выхода керосиновых газов.
По тому, как все сильнее провисало полотно палатки, можно было судить о том, что снег окончательно засыпает ее. Несколько раз стряхивал Колодяжныйенег с марлевого окна-фартука, пока сготовил себе чай и выключил примус. Потом включил электрический фонарик и читал до тех пор, пока сон не сморил его. Часы показывали десять вечера.
Его разбудил далекий собачий лай. Никита сразу сообразил, что пурга прекратилась. С трудом откопавшись, он высунулся из палатки и был ослеплен солнечным светом: сияющий его шар только что оторвался от Ганальского хребта. Собачки, ночевавшие под снегом, уже повылезали из своих берлог и теперь мирно сидели, обернувшись к солнцу, и время от времени полаивали. По его расчетам, до Малков оставалось километров двадцать, и он решил не готовить завтрак. Быстро откопал нарту, свернул палатку и стал запрягать собачек, как вдруг услышал собачий лай далеко позади. Там километрах в двух тоже кто-то ночевал под снегом: маячили две человеческие фигуры, занятые тем же, чем и он, убирали палатку.
Колодяжный не стал ожидать их, погнал свою упряжку по снежной целине вдоль вешек, указывающих дорогу.
Не проехал он и получаса, как вдруг прямо за спиной услышал собачий хрип. Оглянулся, а позади рукой подать собачья упряжка. «Черта с два обставишь меня», — подумал Колодяжный и ошалело гикнул на собак. Кучум, наверное, по интонации голоса хозяина понял, что случилось нечто неладное. Он зверски оглянулся на свору, что-то рыкнул ей, и только снежный вихрь заклубился за нартой. Колодяжный сразу оторвался на сотню метров от задней упряжки.
В Малке он не остановился, пронесся чертом по главной улице села и скоро скрылся в тундре. Километрах в пяти от Малки осадил собачек, перевел их на мелкую рысь, то и дело оглядываясь назад, не бежит ли следом соперник. Постепенно забылся, занятый своими мыслями. Вдруг увидел, собачки забеспокоились, оглянулся’ а он вот, на «хвосте». На успел Никита что-либо сообразить, как соперник вихрем промчался рядом, оставив за собой лишь клубы снежной пыли. Только и успел заметить вулканолог, что в нарте сидело двое: впереди крупная фигура, позади — подросток. Оба в малицах — оленьих дошках с капюшонами.
Напрасно гнал своих усталых собачек Колодяжный, соперник умчался от него как от «стоящего».
До самых Начик, села, от которого до Петропавловска оставался один дневной перегон, не мог успокоиться Никита от такого посрамления. Кто же был тот каюр, который так лихо обставил Никиту?
Во время обгона он запомнил собак. При въезде в Начики Колодяжный сразу обнаружил их в одном из дворов. Остановил упряжку, зашел в дом. Здесь уже шумело застолье. Ввалившийся в комнату заснеженный бородач произвел на всех впечатление взорвавшейся бомбы, до того напористым был его вид.
— Извиняюсь за вторжение в честную компанию, — загремел его голос, — мне хозяина упряжки, что стоит во дворе.
— Ну, я хозяин, — немного оробело произнес крепко скроенный камчадал с широкими черными бровями и обветренным мужественным квадратным лицом. Взгляд его черных больших глаз вопросительно уставился в лицо бородача.
— Вы, конечно, извините меня, я вулканолог, — Никита назвал себя. — Просто из чисто спортивного интереса зашел. Это вы так лихо обставили меня сегодня в тундре?
За столом дружно рассмеялись. Помедлив с ответом, камчадал хитровато улыбнулся, сказал неопределенно:
— А я нескольких обставил. Вот не знаю только, которая упряжка ваша.
— Та, что чуть поперед вашей кочевала под снегом.
— A-а, вот оно что! — воскликнул камчадал. — Это тот, которого я попервам не мог догнать? Ясно дело. У вас отличный вожак. Хорошие собачки.
— А вы раздевайтесь, садитесь за стол, будьте гостам, — предложила румяная хозяйка. — Не побрезгуйте.