Вот он уловил какое-то еле заметное движение среди камней у берега заводи на той стороне Моховки: от старого ивняка к воде ползет гадюка. Орлан тяжело сорвался с ветки. Несколько взмахов крыльями у самого галечника, лапы чуть коснулись земли, и вот он уже взмыл. В его когтях извивается гадюка. Несколько ударов клювом, и змея повисает мертвой плетью. Он не улетает далеко, усаживается на ближайшую корягу, некоторое время оглядывается вокруг. Потом начинает терзать добычу — отрывает по куску и с жадностью глотает, длинно вытягивая и выгибая шею.
С наступлением сумерек над Моховой падью слышится: «Клек, клек, клек». Это самка зовет Белохвостого Клека домой. Подходит ночь, и ей, наверное, страшновато оставаться одной в гнезде. Мало ли что может угрожать ей, прикованной к гнезду материнским долгом. В эту пору в кронах начинает охотиться рысь Фура, зеленые огоньки ее глаз нет-кет да и сверкнут где-нибудь неподалеку. А то где-то рядом кто-то царапнет когтями древесную кору, потом тишину нарушит предсмертный крик какой-нибудь задремавшей птахи. Это вышла на охоту одна из самых опасных хищниц — куница Харза, а может быть, и соболь. Беспокойно тогда чувствует себя владычица неба.
И самец прилетает. Походит по краю гнезда, чуть приспустив крылья, потом усаживается на давно облюбованной ветке по соседству, складывает плотно крылья, вбирает голову. Значит, он погрузился в дремоту, чуткую, настороженную.
БИТВА ЭТАЖЕЙ
Амба-Дарла великолепно устроился в Моховой пади. Он нашел старое свое логовище среди скалистых уступов у истоков Барсучьего ключа. Логовище было хорошо защищено от солнца, дождя и ветра огромной елью, разросшейся на следующем уступе. Но самое главное, отсюда, если чуть поднять голову над обломком скалы, можно увидеть не только весь распадок, но и сам Барсучий ключ до того места, где он сворачивает вправо, чтобы влиться там в Моховку, — туда уходит лесной коридор.
Дарла теперь охотился обычно по ночам, а дни проводил в своем убежище. Он то дремал, чутко ловя ушами лесные звуки, то слегка поднимал голову и подолгу наблюдал со своей вышки за тем, что происходит на берегах Барсучьего ключа. Вот Ухуру вышел из зарослей, уткнул морду под кочку прошлогоднего папоротника, легко перевернул ее и пошел пахать вокруг. Он то и дело вскидывал свою клыкастую морду, что-то жевал, с грозных его клыков свисали корневища. Вскоре вокруг него появилось несколько молодых секачей.
Но Большая семья не интересовала сейчас Дарлу, он был сыт. Как и всегда после урожайного года, нынешней весной в изобилии наплодилось разной живности, и владыке Моховой пади не стоило большого труда добыть себе еды. То заяц сам наскочит, то зазевается какой-нибудь барсучишка, то налетит косуля, вспугнутая рысью или росомахой.
Хорошая пора весна! Лес полон птичьего гомона, шорохов, движения. Прилетели из теплых краев насекомоядные птицы, и теперь их голосами полнилась вся Моховая падь. Любит Амба-Дарла этот весенний шум, музыку весенней природы. Под нее хорошо и сладко дремлется, особенно в безветренный солнечный день.
Но такая вольготная жизнь весной не у каждого обитателя Моховой пади — только у всесильного владыки. Вниз по Барсучьему ключу, там, где он впадает в Моховку, растет крупный кедрово-широколиственный лес. Могучие липы и кедры, многовековые дубы и березы, маньчжурский орех и амурский бархат, черемуха и дикая груша перемешались здесь в буйном хаосе. Пожалуй, этот уголок наиболее плотно населен. Именно тут живет на третьем этаже разбойная семья старого Карра, а несколько в стороне находится гнездо Белохвостого Клека. Сюда же постоянно наведываются сова Спуля, ястребы-тетеревятники. Все они питаются жильцами первого и второго этажей — мышевидными грызунами и мелкими птицами. А их тут великое множество.
Здесь, в сильно увлажненном районе Моховой пади, многие деревья имеют гнилую сердцевину, поэтому редко встречается дерево без дупла. Главные их строители — дятлы. Вместе с многочисленными синицами и поползнями они составляют великую рать лесных санитаров и строителей. Зимой и летом, весной и осенью не прекращается в Моховой пади перестук молоточков. Вот колотит по стволу своей кувалдой черная большая птица, чуть меньше вороны, с красной макушкой. Это черный дятел-желна, самый крупный из дятлов. Неподалеку слышатся удары несколько слабее — это орудует большой пестрый дятел.
Каждый дятел пробивает гораздо больше дупел, чем ему требуется. Но от этого он не становится богаче жильем. Только пробил, начал сооружать гнездо, отлучился на часок, а уже кто-то поселился в дупле — либо бурундук, либо вовсе страшный квартирант вроде амурского полоза. Этому ничего не стоит заползти в дупло даже тогда, когда там находится сам хозяин или временный жилец, съесть его, а самому поселиться в роскошных хоромах.