Да, не на голом месте вырастает орлиная сила. Это только маленькая пичужка в какие-нибудь две недели поднимается на крыло, но она так и остается всю жизнь пичужкой.
А за неделю до этого вывелись три птенца и у коршуна Тини, и чета коршунов тоже усиленно охотилась.
Между ними и орланами теперь возникали ссоры, в которые часто ввязывалась и ватага старого Карра.
Между орланами, коршунами и черными воронами существовали сложные отношения. Все они «владели» угодьями по берегам Моховки. Орланы охотились на всей этой территории да еще забирались вверх и вниз по течению Моховки километров за десять. Коршуны занимали участки километра на два ниже и выше Черемуховой релки. Что касается ворон, то два их семейных гнездовья раскинулись чуть выше Барсучьего ключа, и там они обычно промышляли, хотя, случалось, долетали до Крутых отрогов и до нижней окраины Моховой пади. Семьи ворон насчитывали до десятка птиц и были чрезвычайно прожорливы. Там, где они обитали, не могла спокойно вывести потомство ни одна из более или менее крупных птиц: ни утка, ни цапля, ни выпь, ни даже голубая сорока, не говоря уже о рябчиках или глухарях. Яичная скорлупа, в изобилии разбросанная там и тут по берегам и откосам Моховки вблизи поселения ворон, красноречиво свидетельствовала о их разбойничьей деятельности. А если к этому прибавить еще птенцов и детенышей четвероногих, украденных воронами, то станет ясно, какие опустошения производили они в окрестностях.
Когда у Белохвостого Клека и его супруги только еще вывелись птенцы, а у коршунов коршунята уже оперялись и вот-вот должны были подняться на крыло, вороньи птенцы уже настолько выросли, что начинали первые вылеты из гнезда, а скоро и вообще научились самостоятельно добывать себе корм. А вывелось их у двух пар в общей сложности девять новых ртов. Пока что они не улетали далеко от своих гнезд, ню скоро придет день, когда они начнут обшаривать всю Моховую падь. Теперь орланам надо следить да присматривать за своими беспомощными и доверчивыми отпрысками.
При этом вороны не пускают в свои владения ни Тиню, ни Белохвостого Клека, атакуют их с оглушительными воплями: «Kаpp!» А сами залетают во владения и коршунов, и орланов. Вместе с тем стоит орлану появиться во владениях Тини, как оба коршуна набрасываются на него и будут пикировать сверху до тех пор, пока не прогонят прочь. Только Белохвостый Клек остается равнодушным и к воронам, и к коршунам, когда они появляются где-нибудь неподалеку от его гнездовища. 0,н выше их скаредной мелочности. Но горе тому, кто дерзнет вплотную приблизиться к старому кедру — родному дому орланов. Уже не один черный вор сложил тут свои кости, когда высматривал, что бы украсть.
Все эти ссоры между жителями третьего этажа происходили на глазах у людей.
— Орлица стала вылетать из гнезда, значит, вывела потомство, — определил старый натуралист.
По его заданию Юрий Квашнин вел календарь наблюдений. Каждый вечер все, кто заметил что-либо интересное, сообщали ему, и в журнале появлялась соответствующая запись.
Как-то после ужина, просматривая при свете керосиновой лампы журнал, Корней Гаврилович заметил:
— Очень любопытно! Вот что, Юра, тебе важное задание: подобрать подходящее дерево неподалеку от гнезда орланов, да такое, чтобы оно было выше гнезда, замаскироваться на макушке и понаблюдать с биноклем и фотоаппаратом за тем, что там происходит. Три дня подряд. А тебе, Серега, — обратился он к Прохорову, — нужно сделать то же самое в районе гнездовищ черных ворон.
Утром Юрий Квашнин очень скоро отыскал место для наблюдательного поста. Это была громадная, старая-престарая ель с могучей конусообразной кроной. Она росла в какой-нибудь сотне шагов от кедра, где гнездились орланы, а ее макушка метров на пять возвышалась над гнездом. Помня о феноменальной зоркости орланов, молодой натуралист старался ничем не выдать своего присутствия. Он подобрался к ели со стороны подножия Горбатого хребта и, когда в просветах орешника разглядел впереди заветный кедр с гнездом на макушке, затаился. С полчаса не спускал он глаз с гнезда, но не заметил в нем ни единого движения. Но вот в воздухе показался парящий орлан. Он сделал круг над кедром, держа в когтях рыбину. Потом плавно опустился и исчез в углублении-лотке. Он оставался там недолго, вскоре вылез на край и минут пять сидел, встряхиваясь, перебирая перья, зорко оглядываясь вокруг. Наконец снова взлетел, широкими взмахами стал уходить ввысь и скоро скрылся вовсе.