— Он еще послужит людям! — добродушно басил старый натуралист, наблюдая за Фомкой. — Смотришь, вырастет артистом цирка, еще не один раз потешит публику! Возраст как раз такой — лепи из него что хочешь. Зверь этот от природы удивительно смышленый…
Плохо обстояло и с Пишки. Он ничего не брал в рот, тяжело дышал и почти по-человечески печальными глазами смотрел на людей. Ему наложили лубки, обвязали и положили на мягкую подстилку в клетке, а возле носа поставили воду.
— Похоже, не жилец он на этом свете, — заключил Кузьмич.
Но он плохо знал Пишки.
ПРОДЕЛКИ ХИТРОГО ПИИКА
Как только кончился ливень и установилась более или менее сносная погода, проныра Пиик решил покинуть юнцов. По веткам ели, укрывшей его от ненастья, он перемахнул на соседнее дерево — старый ильм, а потом пошел писать по кронам, с дерева на дерево. Сначала молодые бурундуки увязались было за ним, но Пиику это не понравилось.
Хитроумным маневром, пробежав сначала по одному столу до земли, а потом по другому — до самой макушки, проворный Пиик оторвался от нежелательных компаньонов и во весь дух полетел в направлении Моховки. Там на берегу он нашел на косогорчике заросль орешника-лещины, разгрыз несколько орешков, но они оказались еще слишком зелеными и горько-терпкими, как древесина.
У каждого четвероногого и пернатого обитателя Моховой пади существует своя промысловая площадь, свой радиус обозрения и прослушивания. Чем больше площадь, необходимая для добычи еды, тем дальше видит и слышит данное животное. У бурундука эта площадь ограничивается каким-нибудь десятком деревьев, дающих орехи, семена или ягоды с косточками, сами ягоды его не интересуют, он извлекает из них косточки, а из косточек — ядра. Как правило, Пиик не делал длинных переходов, а кормился обыкновенно где-нибудь неподалеку от жилья на площади в четверть гектара, разумеется, если там хватало корма. Но если корма не было, Пиику приходилось совершать и довольно далекие путешествия.
Вот и теперь он долго носился по деревьям, по валежинам и буреломам, а места по душе все никак не мог выбрать. Так он доскакал до Мышиного склона, потом оказался в оползневой завали возле старицы, где обитала Эдуни. Сунулся было в одно из укрытий завали, но тотчас же пулей вылетел обратно: в нос ударило свежим запахом хозяйки этих владений — енотовидной собаки. А что, если пробежать вот по этому наклоненному над старицей сухому дереву? Оно образовало мост между берегами старицы, дальше виднелись заросли черемухи — то была Черемуховая релка. Правда, немного опасно, ведь сверху нет никакого прикрытия, а оттуда всегда можно ожидать нападения пернатого хищника. Но в воздухе поблизости, кажется, никого не видно, да и больно уж заманчиво попасть в черемушник, ведь сейчас как раз созревают ягоды, а в их косточках на редкость вкусные ядрышки. А, была не была! И Пиик вмиг очутился на той стороне. Через несколько секунд он был уже под сеныо зеленых кущ черемухи. Какая благодать! То там, то здесь чернели ягоды, правда, не густо (год был неурожайный), но вполне достаточно, чтобы начать делать заготовки.
Вдоволь полакомившись косточками, Пиик стал рыскать в поисках надежного убежища. Он старался найти дупло — оно лучше укрывает от хищников и дождя. Но дупла поблизости не оказалось, и Пиик спустился на землю. Вскоре ему попалась поваленная, но еще живая старая черемуха; когда-то ее раскололо ветром вдоль ствола, и половина дерева лежала на земле, ветки от нее теперь росли вверх и образовали новую крону. От места отлома в глубь ствола уходила нора, проделанная кем-то в гнилушке. Из норы слегка наносило почти выветрившимся запахом мышей: по-видимому, это они проделали нору, но по тому, что запахи едва улавливались, Пиик понял, что мыши давно покинули убежище.
До самых сумерек Пиик занимался тем, что расширял и углублял ход, пока не уперся в небольшой зал. Там гнилушка кончилась, дальше шла здоровая древесина. Маловато, правда, места для гнезда, но зато убежище хорошо укрыто, и к тому же рядом вдоволь вкусного корма.
Назавтра Пиик приступил к заготовкам еды про запас. Для склада он выбрал одно из ответвлений гнилой сердцевины, расширил его так, что там могло поместиться с полведра всяких семян. Теперь он день-деньской носился по ветвям, срывал ягоды, мякоть выплевывал, а косточки прятал в защечных мешочках. Набьет их до отказа — косточек тридцать за один раз, — потом мчится в нору, выплевывает из-за щек поклажу, и снова на черемуху.
Как-то раз хозяйственные заботы привели его к биваку. Сложные, незнакомые запахи заинтересовали пронырливого Пиика. Он помотался возле очага, нашел несколько странных зерен (это был рис). Это еще больше возбудило его интерес — никогда не встречал он таких вкусных запахов и зерен! От очага запах привел его к пологу палатки. Она была тщательно застегнута. Пиик сунулся в одну, в другую складку, и вот он уже внутри палатки. А тут — чего только нет! На каждом шагу то зернышко, то хлебная крошка, то косточка черемухи! И трудиться особенно не надо: собирай подряд да складывай за щеки! Никогда не сваливалась ему такая манна небесная.