Почти неслышным свистом Элха предупредила детеныша об опасности, затаилась, чутко ловя лесные звуки. Вот ее слуха коснулся шелест, потом снова, с той стороны, откуда наносило запахи. Вскоре шелест повторился еще дважды, но теперь гораздо ближе. Это был сигнал опасности. Кабарожки неслышно проскакали легкими прыжками в направлении бивака, придерживаясь окраинки вейниковых зарослей. Через полсотни метров они остановились, опять замерли, и Элха вновь стала выслушивать звуки. И снова тот же шелест, повторяющийся в одном темпе; чувствуется, что росомахи бегут легкой и осторожной рысцой, видимо, по следу кабарожек.
Элха все дальше уходила в конец редки. Метрах в ста от бивака заросли вейника обрывались, прибрежная полоса между шеренгой черемух и старицей была почти голой, на галечнике росли лишь мелкие кустики разнотравья. Теперь Элха была меж двух огней: с одной стороны хищники, с другой — бивак, к которому она прежде опасалась приближаться даже на сотню метров. Но сейчас у нее не было выбора, и кабарожка направилась к биваку. Когда до него осталось с десяток метров, Элха увидела росомах, вынырнувших из вейника. Они тоже заметили ее. Если до сих пор они бежали рысцой, то теперь, обнаружив добычу, понеслись к ней во весь дух.
Вдруг одна росомаха остановилась и прилегла на землю, укрывшись за кустиком; вторая продолжала мчаться под самыми ветками черемух. Элха нырнула в заросли черемухи, но там, на противоположной стороне релки, вода подступала прямо к стволам деревьев. Деревья на релке росли редко, но кустарниковый подлесок был очень густой, и это мешало кабарожкам бежать. Надо сказать, что росомаха, охотясь на кабаргу (особенно зимой, когда хорошо виден след и лес далеко просматривается), обычно берет добычу измором. Напав на свежий след кабарги, хищница, не знающая усталости, преследует свою жертву до тех пор, пока та не выбьется из сил. Должно быть, такой расчет был у росомах и теперь: одна будет гоняться за кабарожками по релке, а другая — сторожить, чтобы не дать им уйти в лес.
Сначала Элху и детеныша преследовал Буга. Иногда он выгонял их на гребень релки, и казалось, что вот-вот он схватит одну из кабарожек, но каждый раз они ускользали у него из-под самого носа. Это, однако, ничуть не обескураживало преследователя.
Страх отнимает силы не только у Человека, но и у животного. Он отнимает волю к сопротивлению, а очень сильный страх может вызвать смертельный нервный шок. Кабарожки были уже, кажется, на пределе сил, когда коварные хищники поменялись ролями: уставший Буга отправился в засаду, а кабарожек со свежими силами стала преследовать Уга.
Все больше ослабевая, Элха тоже прибегла к хитрости: спасаясь от преследования, она стала бегать вокруг палатки натуралистов. Менее поворотливая росомаха тратила на огибание углов палатки больше времени и усилий, чем кабарожки. Сначала Уга пыталась делать засады, выскакивать навстречу из-за угла. Был даже миг, когда кабаржонок не рассчитал прыти и только чудом спасся от ее зубов, совершив огромный скачок через хищницу. Но потом Уга стала бегать только в одном направлении, нудно и упрямо.
Солнце клонилось к закату. Детеныш бегал еще довольно быстро, а Элха уже совсем выбивалась из сил. Вдруг в Моховой пади, примерно в полукилометре от Черемуховой релки, раздались три выстрела. Буга, уже знакомый с этими звуками (по нему неудачно стрелял из дробовика Сергей Прохоров), тотчас же покинул свой пост и тихонько сбежал. Зато Уга так вошла в азарт, что даже не обратила внимания на выстрелы.
Натуралисты возвращались на бивак все вместе, нагруженные двумя клетками-ловушками и тремя парами пантов, добытых при помощи пульки «наркоз». Впереди шагал Кузьмич. Миновав заросли вейника, он первым увидел сцену, происходящую на биваке. Не раздумывая, он быстро сбросил с плеч ношу и вскинул карабин. Меткая пуля настигла Угу, как только она появилась из-за угла палатки.
— Росомаха! — крикнул Кузьмич и бросился к биваку, на бегу передергивая затвор карабина.
Второго выстрела не потребовалось — хищница была убита наповал. Но что случилось с кабарожкой? Она отбежала за кухонный очаг, передние ее ноги подкосились в коленях, и Элха повалилась на бок. Неужели пуля рикошетом попала и в нее? Кузьмич поспешил к ней. Она подняла было полову, посмотрела на Человека своими прекрасными глазами, полными печали и отрешенности, и снова уронила ее на землю. От частого дыхания ее бока трепетали. Это напоминало предсмертные судороги.