Когда Дарла длинными скачками ринулся к Уге, та не стала убегать: бесполезно состязаться с тигром в беге на скорость. Она просто укрылась за толстым стволом кедра. Следя за Дарлой, она одновременно высматривала по соседству следующий подходящий кедр, за который спрячется потом.
Дарла оказался ничуть не хитрее тех своих сородичей, с которыми доводилось встречаться Уге. Он не рассчитал скорости и пронесся мимо кедра; тем временем Уга метнулась за ствол и снова оказалась в укрытии. Теперь нужно затаиться: все сородичи Дарлы замечают только то, что движется. Уга хорошо знала это по собственному опыту. Припав всем телом к земле и замерев, она сквозь прошлогодний, как всегда в кедраче, жиденький папоротник, зорко наблюдала за преследователем. Вот он заметался из стороны в сторону, подняв морду, вынюхивая воздух. Учуял. Прыгнул к убежищу Уги, но та чуть ли не у самого его хвоста проскочила в новое убежище. Пока тигр обогнул кедр, она уже спряталась метрах в десяти, выбрав направление так, чтобы не попасться на глаза Дарле. Снова суматошные прыжки вправо, влево, снова нос по воздуху то туда, то сюда. До чего же глупой выглядела в эту минуту морда Дарлы! Он даже растерялся, этот могущественный владыка лесных дебрей, не знавший поражений.
Но Дарла был не так глуп, как показалось Уге вначале. Вот он остановился, нервно ударил несколько раз своим длинным хвостом. Что же он будет делать дальше? Ага, прилег на землю, подобрал под себя передние и задние лапы, как бы согнутые пружины. Из такого положения он в любую секунду стремительно взлетит в воздух. Голова чуть поднята над макушками папоротника, глаза расширены и напряжены до предела, только пышные бакенбарды чуть вздрагивают…
Уге стало страшно. Шевельнись она хоть чуточку — и на нее рухнут сверху когтистые лапы и могучие клыки преследователя. Спасение в одном: нужно перехитрить Амба-Дарлу. А это значит — ни разу не шевельнуться. У всех сородичей Дарлы зрение днем далеко не такое острое, как у Уги. Но уж лучше потерпеть, чем рисковать. Даже глаз не должен мигать!
Смотрит, смотрит Уга застывшими глазами на уши и выпуклый лоб Дарлы сквозь узорчатые листья папоротника. Смотрит и не мигает. Ей кажется, что Дарла глядит в одну точку. Но нельзя доверять этому: он заметит движение чуть ли не позади себя. Уге кажется, будто Дарла смотрит прямо на нее. Его ноздри все время то расширяются, то суживаются. Неужели учуял? Так и есть! Вот он приподнялся на передние лапы, не отводя глаз от места, где укрылась Уга, ступил вперед раз, другой…
Нет, прежний способ прятаться больше не годится. Дарла уже разгадал его. И тут в организме Уги сработал извечный инстинкт самосохранения. Напрягшись изо всех сил, она освободила кишечник от излишнего груза, как это делают многие звери при испуге, и кинулась за следующий кедр. Дарла, прыгнув вслед за ней, на миг отворотил морду в сторону, словно по ней ударили… потом прыжок, еще, еще! Вот уж он у кедра, за которым спряталась Уга, замахнулся передней лапой… Но Уга вторично освободила кишечник, а сама кинулась наутек.
Как и многие звери, Уга могла смотреть назад; убегая, она чуть повернула голову вбок и видела, как Дарла мотнул несколько раз головой из стороны в сторону, повернул влево и, вместо того чтобы преследовать Угу, длинными скачками понесся в сторону, туда, где паслась Большая семья. Уга же без передышки мчалась до своего убежища.
Только оказавшись в безопасности, она постепенно пришла в себя. Ужасно хотелось есть. И тут она вспомнила про Барсучий распадок. Она знала, что там живет барсук Чфы, супруга которого недавно принесла многочисленное потомство. Уга видела однажды, как барсучиха затаскивала детенышей в нору после солнечной ванны. Обычно в солнечные дни они вместе с Чфы вытаскивают их, еще слепых, из норы и укладывают на солнцепеке, а сами сидят возле, караулят. При малейшей опасности супруги швыряют детенышей обратно в нору и тотчас же сами исчезают в ней. Если в это время быстро подскочить к норе, можно успеть проглотить несколько вкусных, с нежным мясом, комочков.
Уга вылезла из своей норы, понюхала воздух, оглядела окрестности. Солнце уже перевалило за полдень, было тепло, реденькие потемневшие плеши снега лоснились и поблескивали, облизанные апрельским теплом.