Тем не менее натуралисты решили изловить росомаху.
Весь вечер, сидя у костра, они обдумывали и разрабатывали план операции. Нужно было прежде всего определить примерный участок, где чаще всего обитает росомаха. Следовательно, придется тщательнейшим образом искать следы. Поскольку этот зверь ведет преимущественно ночной образ жизни, придется устраивать ночные засады-секреты, как только будет выявлен участок его обитания. При себе нужно иметь карманные фонарики и мелкокалиберную винтовку с пулькой «наркоз» на рот случай, если зверь выйдет на засаду. Так, примерно, вчерне представлялся натуралистам этот план.
Весь следующий день они посвятили поискам следов. Была прочесана почти вся Моховая падь от распадка Барсучьего ключа километров на пять к западу и от кедрача на склоне Горбатого хребта до берега Моховки. Выискивались и тщательно обследовались все «пятачки» оголенной почвы — на берегах ключей, на глинистых осыпях, возле свежих выворотней, оставшихся после июльского урагана. Из-за очень тонкого почвенного слоя корни деревьев здесь растут не в глубину, а стелются горизонтально, отчего деревья становятся малоустойчивыми. Падая под напором ветра, такое дерево поднимает «на попа» всю корневую систему, а неглубокая глинистая яма под ним обычно скоро заливается водой. Из этих лужиц звери часто пьют, оставляя на глине отпечатки своих лап или копыт.
Результаты маршрута оказались Малоутешительны. Лишь в трех местах удалось найти различной давности следы росомахи: на берегу Барсучьего ключа, на илистом берегу одного из заливов Моховки километрах в трех от Черемуховой редки, вниз по течению, и на месте свежего выворотня кедра на склоне Горбатого хребта, неподалеку от того места, где были найдены растерзанные поросята. По этому последнему следу натуралисты узнали; что росомах было две — взрослая и молодая, помета нынешней весны.
Вечером, после ужина, Корней Гаврилович набросал на листе бумаги схему Моховой пади, отметил на ней три точки, где были обнаружены следы, соединил их линиями. Получился неправильный треугольник, стороны которого составляли в натуре четыре-пять километров. В центре треугольника он нарисовал кружок.
— По теории вероятностей, — комментировал старый натуралист свой чертеж, — росомахи должны обитать здесь. — Он постучал карандашом по кружочку. — Но вы сами понимаете, что это заключение весьма условно. Три точки — слишком мало, да и они могут оказаться случайными, не характерными для охотничьих маршрутов зверей.
— А если рассудить так, Гаврилыч, — вмешался старый охотник. — Росомахи ведь по-разному живут, некоторые всю жизнь бродяжничают, а другие подолгу, а то и постоянно живут на одном месте. Таких мне не однажды доводилось встречать в богатых дичью местах. Они живут обыкновенно в норах или расселинах. Не поискать ли нам нору?
— Если бы тут была нора, то она давно попалась бы нам на глаза, — возразил Бударин. — Вон барсучью нору обнаружили в первую же неделю…
— Ну нет, — заупрямился Кузьмич, — росомаха — это не то, что барсук. Хитрющая зверюга! Она так замаскирует нору, что с собакой не найдешь. Надо только подумать, где искать.
— А у меня такое предложение, — вмешался в разговор Сергей. — Вот пограничники перепахивают полосы на некоторых участках границы, а потом на этих полосах выравнивают граблями землю. После этого кто бы ни прошел, даже собака или кошка, все равно останется ясный отпечаток следа.
— Так ты что, Сережа, предлагаешь перепахать всю тайгу?! — не без иронии спросил Корней Гаврилович.
— Зачем же всю тайгу? — не унимался тот. — Перекопаем несколько полосок на вероятном участке, да так, чтобы они располагались в шахматном порядке, и тогда ей не миновать их.
— А что, это интересно, — поддержал его Юрий.
— Вообще-то это интересно — для другого зверя, уже серьезно заговорил старый натуралист, — но для росомахи вряд ли подойдет. Слишком хитрый зверь. Если она перепрыгивает через тщательно замаскированный канкан, то на перепаханную полосу и вовсе не пойдет. Думаю, что вернее всего будет продолжать поиски новых следов, чтобы определить примерный район ее обитания, и одновременно высматривать нору. Но не везде, негде попало, а в наиболее вероятных местах — под скалами, под обрывами, у основания крутых залесенных склонов.