Практические его познания в живой природе были столь обширны, что он мог свободно консультировать даже такого маститого ученого натуралиста, каким был Корней Гаврилович Бударин.
Бударин и студенты ушли на бивак часа за два до заката солнца. Оставшись один, Кузьмич долго изучал местность. Надо было все тщательно обдумать, предусмотреть все хитрости росомах, когда те будут возвращаться в убежище. Откуда им удобнее подобраться к норе, где будет пролегать их возможный маршрут, под какими кустиками? Нужно прежде всего позаботиться о том, чтобы они не учуяли засаду. Для этого нужно нарвать побольше молодых побегов пахучих растений, перетереть их и раскидать вокруг своего «секрета». Нет сомнения, что росомахи по запахам догадаются о пребывании человека возле норы и внутри ее. Конечно, хитрющие и осторожные звери не пойдут прямиком в убежище, а наверняка станут обследовать каждый кустик вокруг, прежде чем войти в жилье. Значит, они могут наткнуться на засаду и убежать прочь. Стало быть, ему нельзя оставаться на земле, нужно залезть на ближайшее удобное дерево, хотя бы вон на ту ель, что в трех метрах отсюда.
Кузьмич хорошо знал, что росомахи ходят почти неслышно. Может случиться так, что он и не услышит, как они пройдут в нору. Значит, нужно повалить несколько кустиков на тропу перед входом: они должны выдать появление росомах своим шелестом. И еще задача: как одновременно осветить место у входа в нору, когда там послышится шорох, и успеть дважды выстрелить из малопульки? Придется закрепить фонарик так, чтобы его луч попадал в нужную точку.
До наступления сумерек старый охотник устраивался. Он сделал себе удобное гнездо на двух толстых отростках возле ствола, устлал его помягче еловыми ветками, долго примащивался, пока не выбрал позу, в которой удобнее всего было бы лежать.
И вот засада готова. Медленно тянется время. В тайге — густая чернильная темень. И очень тихо, так тихо, что Кузьмич слышит малейший шорох или шелест листьев, каждый удар сердца. Он беспрестанно жует и неслышно сплевывает терпкие смолистые кончики еловых веточек —.молодые ростовые почки. Время от времени он посматривает на светящийся циферблат часов.
После двенадцати часов ночи его стало сильно клонить ко сну, пришлось несколько раз крепко ущипнуть себя за нос, чтобы глаза не слипались. Может быть, сон еще долго одолевал бы его, но вдруг тишину разорвал страшный стрекочущий крик. Так стрекочет обычно хорек, только гораздо тише. Крик взвился мгновенно до самой высокой, хватающей за душу ноты, чуть продержался на этой ноте, потом сразу пошел на убыль и скоро вовсе оборвался. «Кто-то задавил колонка, — подумал Кузьмич. — Наверное, рысь или соболь».
Почти совсем рассвело, Кузьмич уже перестал было ждать росомах, как вдруг где-то прямо под елью послышался шорох. Старый охотник замер. Шорох проследовал в сторону норы, и тут он увидел на тропе перед норой, там, где были пригнуты кустики, двух росомах.
Перед кустиками они остановились и стали обнюхивать все кругом. Видно, эта миленькая перемена декораций насторожила их. Лучшего момента нельзя было желать. Кузьмич мгновенно послал пульку «наркоз» в правую ляжку одной росомахи, успел передернуть затвор и сделал выстрел по второму зверю, пока тот оглядывался, соображая, что за щелчок раздался в лесу.
Охотник не стал вылезать из своего гнезда, он просто спрыгнул с трехметровой высоты. Пока подбежал к зверям, те уже были под наркозом. Не теряя ни минуты, он связал им лапы, надел веревочные намордники. Развернув сетку, он закатал в одну ее половину Бугу, а во вторую — его сынка. Проверив, не душат ли их нитки сети, он легко забросил за спину пудовую ношу и торопливо зашагал в направлении Черемуховой релки.
Через час звери были благополучно водворены в клетки.
БРАЧНЫЕ ТУРНИРЫ
Как-то в одну из августовских ночей, перед зарей, натуралистов разбудил звук трубы, красивый, необычного мягкого альтового тембра. Звук этот, вонзившийся в чуткую предутреннюю тишину леса, разбудил всех сразу своей таинственной внезапностью. Похоже было, что «трубач» находится где-то рядом, на Черемуховой релке, по-видимому, в зарослях вейника на луговине.
— Изюбр! Вот наглец, — пробормотал спросонья Корней Гаврилович. — Даже не считает нужным остерегаться нас…
— А они шалеют во время гона, — оказал Кузьмич со своей раскладушки. — Теперь до самого конца работы, считай, не будут давать нам спокойно спать. Это они только начинают собирать маток.