Пришелец на минуту опешил, замер на месте.
Гру гордо стоял, повернувшись к врагу. Он давно заслышал его приближение и, пока тот мчался, загнал своих пленниц в тальник. Сейчас они лишь едва виднелись среди листвы.
Гру первым пошел на сближение. Пришелец, видимо, понял, что имеет дело с владельцем большого гарема, и бешено ринулся на соперника. Это была страшная атака. В нее он вложил, кажется, все: и обиду оттого, что ему пришлось бежать из родного урочища, и гнев из-за потерянного гарема, и яростную ненависть к тому, кто стал на его пути к самкам. Но Гру ждал этой атаки. Он мгновенно принял оборонительную позу — широко расставил передние ноги, выдвинув их далеко вперед, задние ноги вытянулись как струны, их копыта впахались по самые бабки в галечник, морда нагнута до самой земли, острия всех десяти отростков выставлены навстречу врагу.
При всем своем бешенстве и неудержимости пришелец проявил осмотрительность и бойцовскую опытность: он не нанес удара, остановился в самое последнее мгновение, потому что не мог поставить рога острие на острие с рогами противника — Гру слишком низко наклонил голову. Воспользовавшись заминкой, Гру теперь сам ринулся в атаку и нанес страшный удар двумя передними, самыми сильными отростка-ми под основание рогов соперника и поддел их снизу вверх. Пришелец не был подготовлен к обороне, не успел принять нужную позу и потому отлетел метра на два и даже сел по-собачьи на задние нош. И тут снова в атаку ринулся Гру. Он ударил рога в рога, когда противник едва только поднялся и еще не успел встать в оборонительное положение. Но он все-таки выстоял. Они сцепились рогами, стали давить друг на друга, в бешенстве волочить один другого из стороны в сторону. Это продолжалось минут десять. Бойцы хрипели, мычали, норовя свалить друг друга. Наконец пришелец не выдержал напора Гру и сел на задние ноги. Он допытался было встать, но у него не хватило сил. А Гру все давил на него, словно намереваясь втиснуть в землю. Передние ноги пришельца начали дрожать. Они дрожали все сильнее и сильнее, наконец подкосились, и он упал на колени. Теперь он выглядел вовсе беспомощным. А Гру все продолжал наступать. Копыта его скользили по галечнику, но он уже заломил голову пришельца назад и, казалось, вот-вот сломает ему шею. Но вдруг пришелец повалился на бок, рога расцепились, он перевернулся и с молниеносной быстротой вскочил на ноги. Гру тоже не зевал и с такой силой ударил противника в бок позади левой лопатки, что один из передних, самых боевых отростков почти наполовину вошел между ребер. Пришелец взревел, отпрянул в сторону, закачался. Гру снова атаковал его сбоку, нанес подряд два ожесточенных удара и снова свалил на землю… Больше Гру не нападал на него: лежачего не бьют. Он горделиво поднял голову и отошел к зарослям тальника, в котором стояли его красавицы. Они все так же пощипывали потихонечку листья тальника, настороженно ловили окрестные звуки. Гру, орудуя рогами, погнал их к Моховке. А пришелец остался лежать на галечнике. Кровь продолжала литься из раны. Он дышал все реже, глаза его стекленели. Перед заходам солнца он затих, только в широко открытых глазах еще светилось что-то живое. Но скоро потух и этот ничтожный проблеск жизни.
Гру, разумеется, не был кровожадным зверем и вовсе не хотел убивать соперника. Он в меру сил охранял Закон Природы.
ПРИМЕТЫ ВЕЛИКОГО ГОЛОДА
Голод… Его можно сравнить разве только с болью, мучительной, изнуряющей. До безумия доводит он Человека, делает жестокими животных. Это он породил пожирание себе подобных в животном мире — явление, в сущности, противоречащее главному Закону Природы — утверждению собственного вида. Это он причина всех драм и трагедий, происходящих каждую минуту в природе. Лекарство против голода одно — еда. Но еды не всегда и не на всех хватает.
Корней Гаврилович еще в начале лета понял: не быть нынче урожаю в Моховой пади. Обильное цветение не дало завязей. Так было у орешника-лещины, у черемухи, у актинидии, у красной смородины, отчасти у дикого винограда, у маньчжурского ореха и амурского бархата (хотя вообще-то, в разной степени, они плодоносят ежегодно), у многих трав, зерна которых составляют пищу не только птиц и грызунов, но и енотовидной собаки, медведя и других. Вовсе не дали урожая кедр и дуб, а они — главные поставщики питания для очень многих обитателей леса, четвероногих и пернатых, особенно кедр: он кормит белку и бурундука, летягу и кабана, медведя и даже соболя. Что касается кедровок, то для них кедровые орешки — основная зимняя пища. Если летом они могут прокормиться насекомыми, различными ягодами, мелкими грызунами и даже птахами, то зимой у них почти единственное блюдо — кедровые орешки. Как и грызуны, кедровки запасают орешки впрок, прячут их в землю. Кстати, при всей вздорности, своего характера — крикливости, суматошности — эти птицы приносят огромную пользу не только тем, что летом истребляют вредных для леса насекомых, но и тем, что они — основные сеятели кедра: за пять-шесть километров разносят они кедровые семена, закапывая их в землю. Часто потом они не находят своих тайников. Проходят годы, и на том месте, где были спрятаны орешки, вырастает целая куртина красавцев великанов кедров. Там, где по соседству с кедровым бором прошел лесной пал, на месте гари тоже вырастет кедр.