Примерно в это время залегли в спячку и отшельница Эдуни в своей завали на берегу старицы, и барсучиха в великолепных хоромах Чфы. Вскоре после исчезновения Чфы она повстречала другого красавца барсука и пригласила его к себе в гости. Новому ее другу так понравился дом, что он, не задумываясь, остался в нем на постоянное жительство. Перед тем как залечь в спячку, барсуки основательно почистили хоромы — выбросили старую постель и натаскали свежих листьев и сухой травы. А отшельница Эдуни, видимо, порядочная лентяйка. У нее в завали множество естественных ходов, закоулков. Выбирай любой, натащи туда подстилки и устроишься, как в раю. Так нет же, притулилась в первом попавшемся закоулке, свернулась калачиком и так заснула. Видимо, на шубу надеется! Она у нее к зиме стала пышной, мягкой, никакой мороз не возьмет.
Бурундук Пиик, самый маленький из тех, кто залегает в зимнюю спячку, перестал выходить из своего убежища задолго до снегопада — с наступлением первых заморозков. У него настолько жидкая шубка, что не выдерживает даже самого слабого морозца. К началу снегопада он уже крепко спал.
С ноябрьским снегопадом в Моховой пади окончательно водворилась зима.
Есть своя прелесть в переменах, которые несет с собой зима. Чистейшая белизна пушистого снега, прозрачность узорчатых ветвей, какая-то особенная легкость бодрящего воздуха, и ко всему этому — великий покой, разлившийся в природе, — так наступает зима.
Но кто это там уже оставил свой «автограф» на белой, еще не исписанной снежной страничке? Попробуем прочитать пунктирную строчку, о чем в ней говорится? Она не очень мудрена и состоит из правильно чередующихся парных пятачков. Понятно: соболь Брок держит куда-то путь, это его лапки — круглые, довольно широкие. Судя по тому, что на отпечатках наросли ворсистые иголочки инея, он проходил здесь ночью. Откуда же и куда он направляется? Вот перемахнул через колоду, покружил возле нее. Мышей, наверное, искал. Потом нырнул под завесу пышной ели, одетой в белую накидку, покопал там снег возле ствола, кого-то поймал — вон капелька крови. Конечно, мышь. Потом пошел петлять вокруг соседних стволов, копал там и тут, но, кажется, безрезультатно. Но что это? Почему такой скачок, почему он насторожился, впившись в снег всеми четырьмя лапами?
Видишь полянку в окружении елок? Там в снегу какие-то вмятины. Похоже, что снежные комья упали с веток. Но почему все они одинакового размера? И почему рассеялись по самой середине поляны, где не нависает ни одна ветка? И почему пунктир следов Брока так хитроумно петляет вокруг полянки? Стоп! Что это там за росчерк двух маховых перьев крыла возле вмятины? И вон еще возле другой вмятины? Понятно, в снегу ночевали рябчики. Как же чутко они спали в своей пуховой постели, если услышали приближение охотника за пять метров! Из-под снега!
Можно догадаться, как облизнулся Брок не солоно хлебавши. Дальше он не пошел. Видимо, птицы все сразу взлетели. Но и Броку надо отдать должное — вон на каком расстоянии он учуял рябчиков.
Но пойдем дальше по следу нашего ловкого охотника. Его нескончаемый пунктир выписывает зигзаги один замысловатее другого. Куда тодько не заглядывает ночной охотник! Вот пригнул к земле вьющийся стебель дикого горошка, вылущил все стручки. Потом подкапывался под колоду, но безуспешно — раскоп уперся в древесину, которая еще не сгнила, когти Брока оказались бессильными перед ней. Наверное, услышал мышиный писк или шорох внутри колодины. Но Брок не унывает, поскакал дальше. Вот у самого подножия мощной липы отдирал кору — личинок искал. По-видимому, уловил запах. Отсюда след спустился в распадок Барсучьего ключа, нырнул под бурелом и потерялся совсем. Видно, Брок устроил здесь генеральную ревизию, наелся досыта и где-то в лабиринте ходов улегся отдыхать. Он ведь не любит холода, хотя и носит на себе драгоценную шубку. От сильного мороза она все-таки не спасает — бывали случаи, когда соболи замерзали в клетке.
Интересно, а что сейчас делается на Черемуховой релке?
Здесь тоже все белым-бело, и Моховка, и старица окованы льдом, их уже накрыл белый саван снега. О, да тут повсюду столько следов! Вот отпечатки Пишкиных лап возле брошенного бивака. То спаренных, то счетверенных. Все-таки наведывается старик в свое летнее прибежище. Наверное, тоскует. По всему видно, что он не живет в землянке. Подскакал к ней, посидел и подался к зарослям вейника на луговине. Вот погрыз кору на молодом тальничке, посидел под черемухой, оставил круглые катышки и запрыгал в джунглях вейника. Но куда же вдруг делся его след? Что такое? Ба, да он сделал невероятный скачок, метров в пять, и под гущей вейника влетел в снег. А потам? Опять нет следа. Надо искать! Ага, вон куда он прыгнул, чуть ли не дальше, чем в первый раз. И снова нет следа. Искать, искать! Вот еще далеко в зарослях вейника видна вмятина в снегу. Потом в разных направлениях еще и еще… Семь хитроумных ложных прыжков-скрадок! А дальше? Да вот же он! Белая шубка чуть видна в углублении снега, слившись с ним. Пишки отдыхает.