Вулканологи только что закончили очередной сеанс связи со станцией сейсмической службы, передали сводку о поведении их вулкана и, хотя запас аккумуляторов был на исходе, Колодяжный, по своему обыкновению, «пробежался» но диапазону коротких волн.
Храмцев раскатывал спальный мешок, когда Колодяжный снял наушники и протянул их коллеге.
— Послушай, Игорь. Все время кто-то кого-то вызывает… Наверное, какая-то беда случилась.
Послушав с минуту, Храмцев снял наушники.
— Да-да. Называет по фамилии, голос встревоженный. Не иначе, с самолетом что-то случилось.
В эту ночь они долго не могли уснуть. Колодяжный время от времени включал приемник и подолгу не снимал наушников.
— Все вызывает, — сообщал он.
В такую погодку немудрено стукнуться о какую-нибудь горку. А тут еще взрыв вулкана…
— Конечно, снесет с курса, и все. А отметки кругом в две да три тысячи метров, не сразу перескочишь…
1. ЧЕЙ СЛЕД?
По обыкновению, каждое утро, если позволяла погода, Никита Колодяжный устраивал «прогонку» своей собачьей упряжке, чтобы не обленивались собачки, как ласково называют ездовых собак на Камчатке. Езда на собаках была страстью Колодяжного. О его упряжке ходили были и небылицы среди камчатских каюров. Рассказывали, будто он однажды обставил даже Фому Подкорытова — самого знаменитого каюра восточного побережья полуострова. Сам Колодяжный уверял, что в его упряжке собрана элита камчатских ездовых собак.
Трудно сказать, насколько это была правда относительно всех его собак, но что касается вожака — черного с белым нагрудником, Кучума, то тут нельзя было что-либо возразить. Это была чистокровная ездовая лайка. Колодяжный купил его в Петропавловске позапрошлой зимой у камчадала-каюра, частника с западного побережья, когда тот приезжал по своим делам в областной центр. Говорят, тот каюр изрядно пропился и вынужден был почти даром — за тридцать рублей — продать такую собаку. А поводом для купли явился любопытный эпизод. На одной из окраинных улиц Петропавловска Колодяжный обратил внимание на собачью драку. Целая свора дворняг атаковала одного пса. А снег только что выпал, был рыхлым и глубоким, собаки буквально тонули в нем. Это была потешная сцена. Дворняги старались окружить пса — одна загородит дорогу, а другая тем временем норовит цапнуть то сзади, то сбоку. Пес ловко хватал за загривок ту, что оказывалась к нему ближе, и швырял ее в сторону. Потом уходил вперед, но не прыгал, как все дворняги, а извивался в снегу по-змеиному. Он явно не хотел драки, этот сильный широкогрудый пес. При желании он мог бы запросто раскидать атакующую свору. Или он по натуре был мирным, или была другая причина. Во всяком случае вовсе не трусость и слабосилие. Так он ушел от них, оставив барахтаться свору в снегу, а сам юркнул в соседний двор.
Колодяжный тот час же направился следом за ним и увидел во дворе разбредшуюся вокруг нарты собачью упряжку. Теперь ему стало понятно, почему пес уходил от драки — он был, по-видимому, «приезжий», а кто знает, что может случиться в незнакомом месте. Хозяин упряжки лежал с «синдромом» — в состоянии тяжелого похмелья. У него не было денег, поэтому он особенно не торговался, когда Колодяжный выложил на стол все содержимое карманов — три красных бумажки.
Так всюду, где встречались собаки нужного экстерьера, — широколапые и широкогрудые со стоячими ушами, покрытые густой пушистой шерстью — он старался купить их, не жалея на это денег. Зачем бы, казалось, в век ракет уделять столько внимания этому древнему виду транспорта, тем более — он не каждый день и нужен был кандидату геолого-минералогических наук да и требовал расходов на содержание? Как-никак — двенадцать собак. Главное, конечно, состояло в увлечении, присущем многим людям. Но оно, это увлечение, не было пустопорожним хобби. Многие тысячи километров «намотал» Колодяжный вместе со своим другом и коллегой Игорем Храмцевым на этом собачьем вездеходе по дорогам и бездорожью Камчатки.
Самолеты не летают в пургу, автомобили не ходят по бездорожью, даже вездеходам не все подвластно в гористой местности. В таких условиях собачья упряжка незаменима. Колодяжный усвоил эту истину после нескольких трудных зимних маршрутов к вулканам.
На второй день после взрыва Безымянного и разгула пурги, 13 марта, Колодяжный выехал на очередной «прогон» упряжки. Собаки давно привыкли к этой утренней зарядке и с места весело понеслись во всю прыть. Колодяжный с трудом удерживал нарты в равновесии с помощью толстого заостренного колышка — остола, то и дело запахивая им снег между передними копылками нарты. Кучум уже знал маршрут «зарядки» и вел упряжку уверенно. От подножья вулкана путь пролегал к югу по «сухой» речке — следу лавового потока, сравнительно недавнего, прорезавшего себе дорогу через березник, затем выходил на настоящую речку и только там изменялся в зависимости от настроения каюра — поворачивал вправо или влево. За речку обычно не ездили — там начинались изрезанные оврагами увалы и густой лес.