Вот и сейчас, на подходе к речке, Кучум уже оборачивал назад веселую морду с длинно высунутым языком, и, по-собачьи улыбаясь, как бы опрашивал: куда? Не успел Колодяжный принять решение, как увидел впереди, посредине речки, длинную полосу следа на снегу. По-видимому, увидел или учуял след и Кучум — он повел упряжку туда, добежал, ткнулся носом. Колодяжный остановил упряжку. Такое не часто случается здесь, в глуши — появление человека. Прошла собачья упряжка вверх по течению речки. Кто бы это мог быть и зачем пожаловал? Кучум почти человеческими глазами следил за хозяином, пока тот изучал след, и ждал распоряжений.
Неизвестная упряжка, судя по всему, прошла на большой скорости, снег был сильно взрыхлен и не очень давно — след еще не заиндевел. Колодяжный подошел к Кучуму, потрогал его за загривок, тот лизнул ему руку, заглянул в глаза, как бы спрашивая: «Ну, что будем предпринимать?»
— Пробежимся вверх, — сказал Колодяжный и посмотрел туда, куда ушла упряжка.
Речка эта — Колодяжный знал по карте — начинается в восточных отрогах Валагинского хребта, делает много крутых извилин по Лавовому плато и уходит на восток к побережью Тихого океана.
Колодяжный дважды поднимался по ней вверх на расстояние около десяти километров, за кедровыми орешками, а заодно и пострелять куропаток в зарослях кедрового стланика. Там вообще начинался край великолепных охотничьих угодий — водились олени, волки, в кедровом стланике обитало много зайца и куропатки, рядом — лисицы, выше в горы, среди скал можно было увидеть дикого горного барана — это истинное чудо камчатской природы.
Удобно усевшись в нарты, Колодяжный гикнул, и свора с места припустила изо всех сил — Кучум, по-видимому, понял команду так, что надо во что бы то ни стало догнать безвестную упряжку; время от времени он оглядывался назад, но не на хозяина, а на какую-то из собак, тихо, но грозно рыкал, по-видимому, чувствовал, что одна из собак лукавит, бежит налегке.
Колодяжный знал, на кого рыкает Кучум, — на кобеля со странной кличкой Рында; он купил его у моряка, прошедшего Северным морским путем. Всем был хорош кобель — статью, общительным характером, лаской к человеку, но был неженка и отъявленный лентяй, — сказывалось воспитание. Кучум не любил Рынду.
Сейчас Кучум притормаживал бег, то накоротке нюхал след, то снова мчался, увлекая за собой упряжку. Не было еще у Колодяжнюго в своре вожака более добросовестного и сообразительного.
Минут через сорок слева на увале показались знакомые заросли кедрового стланика. Там, где он подходит особенно близко к речке, неизвестная упряжка останавливалась. Домчавшись до следа стоянки, Кучум затормозил бег, оглянулся на хозяина: «Привал будем делать?» Колодяжный соскочил с нарт, воткнул остол в снег между копылками и сразу — к следу стоянки. Снег вокруг изрядно истолчен, от него уходил лыжный след в сторону зарослей стланика, а потом возвращался: судя по размеру, лыжи — охотничьи, камусные, значит, упряжка принадлежит опытному охотнику. Но он не один. Садились в нарты двое, у переднего след унтов пошире, у заднего такой же в длину, но уже. След нарт опять уходил вверх по речке.
«Если это охотники, — думал Колодяжный, — то что за нелегкая понесла их сюда, по меньшей мере за полтораста километров от ближнего жилья?»
Колодяжный не поехал дальше: в конце концов, какое ему дело до неизвестной упряжки? Новую собаку он все равно не выменяет здесь.
Возвращаясь к землянке, он почти за километр увидел фигуру Храмцева — тот стоял на валуне неподалеку от землянки и размахивал шапкой, явно звал его зачем-то.
Хорошая дружба связывала вулканологов — опытного последователя подземных горячих источников Никиту Колодяжного и молодого сейсмолога Игоря Храмцева. Три года назад, когда Храмцев только приехал на Камчатку после окончания Московского университета, случилось им вместе провести осень на строительстве Паужетской геотермальной электростанции — первой в нашей стране. Тогда они и подружились. Могучему богатырю с добрым открытым характером, Колодяжному, понравилась широкая любознательность и вместе с тем увлеченность Храмцева своим делом, его тонкий ум и поэтическая натура, бескорыстие в дружбе и бескомпромиссная прямота.