Прошлой осенью хорошо уродились орешки кедрового стланика. Фома Подкорытов быстро сообразил: при его возможностях, если не пожалеть труда (чувство лени ему было неведомо), то можно зашибить хорошие деньги. Еще бы, на соседних рыбокомбинатах, когда туда приходят с моря океанские рыбаки, можно оптом продавать орешки мешками из расчета по пятьдесят копеек стакан. Рыбаки ведь приходят с большими заработками, и в первые дни на берегу, добравшись до земных благ, денег не считают, тем более когда встречают такой экзотический деликатес.
Но орешками занимался не только Фома, а и многие, кто знал кедрачи и мог добраться до них. Скоро в ближайшей округе их оббили, а забираться далеко не каждый мог. Вот и надумал Фома Подкорытов смотаться в самую глухомань Лавового плато, туда, где когда-то промышлял зверя или водил экспедиции и потому хорошо знал места, где много кедрового стланика. Там даже была его охотничья землянка, сооруженная в середине сороковых годов. Возможно, она уцелела, и тогда можно будет с недельку пожить там, набрать орешков, а возможно, и поохотиться, мяса добыть. С собой он прихватил младшего сына, Владика — студента второкурсника Петропавловского пединститута; он приехал на каникулы дамой, скоро должен был вернуться в институт, но отец все-таки уговорил его помочь ему, даже если это грозит небольшим опозданием с каникул — не было, мол, транспорта.
Они выехали из поселка в полдень 11 марта с тем, чтобы к вечеру добраться до знакомых горячих ключей и заночевать возле них.
3. КАК ЭТО НАЧИНАЛОСЬ
Около десяти часов утра 12 марта в аэропорт позвонили из облздравотдела и попросили срочно подготовить санитарный самолет к вылету в Быстринский район — один из самых глубинных и труднодоступных в центре камчатского полуострова; там нуждается в неотложной помощи роженица. Акушерка уже выехала на аэродром.
Пилоты прогревали мотор на взлетной полосе, когда в дверце кабины показалась чернявая, курносенькая девчушка в пыжиковой ушанке и явно великоватой по ее плечам меховой куртке, какие носят летчики; огромная санитарная сумка заметно отягощала ее правое плечо.
— Андреевна приехала! — крикнул второй пилот первому. Андреевной пилоты окрестили юную акушерку полгода назад, когда она по окончании фельдшерско-акушерской школы впервые вылетела с ними в один из отдаленных районов.
— Вика Андреевна, — представилась она тогда пилотам с таким солидным видом, будто перед ними была по меньшей мере заслуженный врач РСФСР.
В ответ пилоты хитро перемигнулись, даже не скрывая от нее этого, потом весело рассмеялись.
— Здравствуйте, доктор, — игривым баском приветствовал ее первый пилот, Арсений Житнев.
— Здравствуйте, Андреевна, — в тон ему произнес с армянским акцентом второй пилот, Ашот Мурутян.
Смуглые щеки девушки порозовели, в черных, с камчадальским разрезом, глазах сверкнули сердитые искорки, широкие брови — вороньи крылья — почти сомкнулись на переносье.
— Я прошу называть меня как я сказала — Викой Андреевной, — строго, почти приказным тоном заявила она. Но ее так, и не послушались. Говорят, плетью обуха не перешибешь — величательное «Андреевна» так и прилипло к ней. В конце концов Вика вынуждена была смириться и стать тем, кем являлась на самом деле — простой улыбчивой девчушкой без малейшей претенциозности, очень деловитой, в меру хохотушкой, иногда — остроязыкой пересмешницей.
Пилоты заглушили мотор, когда Вика залезла к ним в кабину.
— Ребята, здравствуйте, — она всегда так приветствовала друзей. — Ну что ж, летим?
— Давай-ка, Андреевна, сначала уточним маршрут полета, — Житнев раскрыл планшет.
Пунктом назначения был поселок оленеводов. Он лежал в долине небольшой речки в среднем ее течении; кругом, горы с отметками до тысячи и больше метров высоты. Речка впадала в реку Камчатку.
— Полетим, как обычно, по долине реки Камчатки, а там свернем в эту долину, — объяснил Жита ев. — Хотя здесь придется лететь не над горами, а по долине, зигзагами, но зато будет вернее, потому что там очень сложная мозаика хребтов и речных долин, можно потерять ориентировку.
И вот самолет в воздухе. Вверху безбрежная голубизна неба, внизу — белизна снега, хаос гор, там и тут видны исполинские конусы вулканов, уперших свои белоснежные шапки, кажется, в самый потолок поднебесья. Над некоторыми из них слегка курится пар. Удивительное это ощущение, быть между небом и землей. Вика не отрывала лица от окна. Позади остались Корякская сопка и Авачинский вулкан — справа, слева — шеренга Ганальских востряков, каменными пиками ощетинившихся по самому острию Срединного хребта, а впереди — широкая и привольная долина реки Камчатки.