Спирт согрел души, развязал языки.
— Я все-таки уверен, что нас быстро найдут, — говорил Славик, с аппетитом уплетая колбасу. Лицо его снова закраснело, как днем. — При такой технике и возможностях надо быть идиотом, чтоб не найти самолет на маленькой территории. На Венеру и Марс аппараты садим, запускаем в воздух управляемые снаряды…
— Вы в каком институте учитесь? — спросил его Житнев.
— Физическом, на опецфаке.
— Это что за спецфак?
— Рассказывать долго… Дело связано с электроникой и полупроводниками.
— На каком курсе?
— На третьем.
— Видите ли, Славик, иногда земные дела сложнее, чем мы о них думаем, особенно если смотрим на них с высоты космоса. Не открою нового, если скажу, что звездолетчик тоже должен уметь высекать кремнем огонь и варить лапшу из березовой коры. А если говорить о нашем положении, то может статься, что мы ничуть не в лучшем положении, чем космонавты, высадившиеся на другой планете.
— Ну это уж вы слишком. — Славик покровительственно усмехнулся. — Мы можем выйти пешком к любому населенному пункту, если нас почему-либо не найдут.
— Я как раз об этом и говорю — об умении выйти из того положения, в котором мы очутились. Пока что мы погребены в снегу и не знаем района, в котором приземлились. Может быть, рядом находится населенный пункт, а может быть, его нет и за сотню километров. Вот так, а теперь убирайте скатерть-самобранку, я выключу свет, будем экономить зарядку аккумулятора, — объявил Житнев. — Туалет, как известно, находится в заднем конце фюзеляжа.
И вот в кабине наступила та самая темнота, которую называют кромешной, и с какой-то особенной остротой все почувствовали глухоту помещения. Она угнетала и немного пугала, напомнив всем вновь об опасностях.
Первой заснула Вика. Она сказала:
— Ну, ребята, я залезла в мешок, спокойной ночи.
И буквально через минуту послышалось ее ровное посапывание. Видно, нелегким был для нее этот день.
— Что ж, спать так спать, — послышался в темноте голос Мурутяна. — Бог даст день, бог даст и пищу. Гуд бай, братцы.
Славик уснул молча и, по-видимому, не разделся и не залез в спальный мешок.
Только к Житневу долго не шел сон. Сознание сверлил один и тот же вопрос: что принесет завтрашний День, что ждет их впереди?
6. И НАСТАЛ ДЕНЬ
Когда уснул Житнев, он не помнил. Только проснувшись, он включил фонарик и увидел, что стрелка часов показывает половину десятого. Вечера или утра? Улеглись все спать в восемь часов вечера. Он обвел лучом света помещение кабины и убедился, что все крепко спят. Так что же сейчас, поздний вечер или уже день?
Растолкав Мурутяна, он спросил:
— Слушай, Ашот, не могу понять, сейчас половина десятого — вечера или утра?
— Не знаю, командир, — полусонно пробормотал Ашот.
— Ты выспался?
— Кажется, да.
— И я тоже будто бы выспался.
— Сейчас проверим.
Мурутян вылез из мешка, поразмялся немного, подошел к наружной двери.
— Снег, наверное, должен светиться, если на дворе день.
С этими словами он приоткрыл дверь. За нею белела стена уплотненного снега.
— Выключи, командир, свет. Точно! — вскричал он. — Снег просвечивается, на дворе день. Вот так храпанули!
— Закрой, — велел Житнев. — Давай подумаем, каким способом лучше откопаться. Надо не выстудить кабину, дети здесь…
— Я предлагаю такой вариант: втиснусь в снег, ты закроешь дверь, а я буду пробивать там нору, уплотнять снег, как это делает крот в земле, и вылезу наружу.
Так и было сделано, Мурутян исчез в снегу. Проснулись Вика и Славик, разбуженные говором и стуком двери. Вика тот час же вооружилась карманным фонариком и скрылась за занавеской.
— Как чувствуете себя, мамаша? — послышался оттуда ее голос.
— Хорошо, хорошо, — отвечал слабый женский голос. — Мы уже в больнице?
— Пока еще нет, но скоро будем. Как младенцы — дышат?
— Дышат, дышат, они хорошо спи. Спасибо, дохтур.
Мурутян не давал о себе знать по меньшей мере с полчаса. Только иногда снаружи доносилась его возня. Но вот наконец послышался стук в дверь, ее открыл Славик. В кабину через туннель, пробитый в снегу, хлынул такой яркий свет, что на минуту всех ослепил. В дверях появился Ашот, весь белый — от унтов до макушки ушанки.
— Слюшай, на улице день! — шумел он. — Выходи гулять!
Первым кинулся к двери Славик, доставая сигареты.
— Товарищ командир, разрешите одну спичку?
Прикурив, он нырнул в туннель и медвежевато полез на четвереньках вверх. Вслед за ним выбрался наружу и Житнев. Пурга, по-видимому, давно прекратилась. За ночь снег наверху уплотнился, предутренний морозец схватил его, и ноги почти не проваливались по насту. Кому доводилось видеть мартовский камчатский снег в ясный солнечный день, тот никогда не забудет впечатления от этого зрелища. Слепящая белизна ни с чем не сравнима; достаточно посмотреть на снег пристально с минуту, и в глазах начинает рябить, на какое-то время вы слепнете, как после взгляда на солнце.