— Это твои, — проговорил он, подавая две книги.
— Я знал, что они у вас, — принимая, сказал Костя. — Надя передала?
— Да, — ответил Зернов и, сдержанно вздохнув, опустил голову. Костя понял, что гибель Нади Зернов переживает больше, чем кто-либо другой.
— Скажите, а вы читали эти книги? — листая страницы, спросил Костя.
— «Спартак» — хорошая книга. Ее надо прочитать всем.
— Правильно! А эту, про огонь, пожалуй, не надо.
— Почему?
— Огонь — это зло, — ответил Костя.
— Нет, — возразил Зернов, — как раз наоборот: не огонь наш враг, а те, кто использует его против нас. Я знаю, тебе эта философия трудно дается, но бойцы поймут.
Костя, слушая Зернова, задумался. «Бойцы поймут, а почему я не пойму?..»
В эти дни вражеская артиллерия совсем прекратила обстрел осажденного гарнизона, и лишь изредка над руинами кружил самолет-разведчик. В окопах и блиндажах потекла обычная окопная жизнь. Бойцы и командиры совершенствовали оборону, ремонтировали оружие, штопали шинели и обувь, читали и обсуждали сводки Совинформбюро, развлекались солдатскими прибаутками.
Костя по совету Зернова читал книгу про Спартака вслух. Вначале ему казалось, что это бесполезная затея. Но в первый же вечер убедился, что бойцы слушали его с таким вниманием, словно брали каждое слово, каждую строчку в руки, на зуб. Они будто забывали про усталость и, как дети, радовались каждой победе Спартака. А сам Костя так проникся содержанием, что многих героев книги стал сравнивать с бойцами и командирами полка.
Зернов ему казался таким же крепким и сильным, как Спартак. Отдельные главы Костя заучивал наизусть и читал их бойцам, когда в блиндаже не было света. Незаметно для себя он делал такое дело, за которое получил похвалу Александра Ивановича и даже благодарность командира полка, приславшего ему записку:
«Костя, рад за тебя. Спасибо за помощь».
Однажды в блиндаж комендантского взвода пришла Лиза. Теперь она была в фуфайке, на ногах — солдатские ботинки. Кто же это позаботился о ней? Не тот ли, с кем встретился Костя ночью у погреба? Не иначе это был Александр Иванович!
Фомин сразу назвал Лизу по имени, и это окончательно убедило Костю в его догадке.
Лиза так внимательно слушала учителя, что не заметила, как Костя положил ей в карман свой паек хлеба и несколько кусочков сахару.
После этого дня Лиза аккуратно приходила сюда по утрам и уходила счастливой и радостной. Она тосковала по школе и была рада каждой встрече с учителем. Она даже сказала, что соберет целый класс ребят. Костя не обратил внимания на ее слова: это, по его мнению, было невозможно. Ему казалось, что, кроме него и случайно оставшейся Лизы, в осажденном гарнизоне никого нет. Тут могут жить только закаленные в боях и обязательно смелые и отважные.
Иногда Костя пытался уговорить Фомина взять его с собой, но напрасно. Фомин твердо и неизменно стоял на своем. Правда, в эти дни он не попрекал Костю голубем и даже с Зерновым стал хорошо разговаривать.
«Твое место здесь, в блиндаже, и ты не имеешь права нарушать приказ командира полка, если уважаешь его», — говорил Фомин. От этих слов у Кости щемило сердце.
Наступил день неожиданных перемен.
Фомин со своим взводом, в котором осталось пять человек, уходил на задание. Дело в том, что все рации вышли из строя. Связь со штабом армии прервалась. Надо было пробраться к главным силам 62-й армии, установить связь и, если позволит обстановка, возвратиться в полк.
К центру города было только два пути. Первый — через вражеский клин, отрезавший полк от главных сил армии, второй — по Волге, под беспрерывным огнем. И тот и другой были опасны, но судьба полка требовала не считаться с опасностью.
Косте предстояло расстаться с Фоминым на несколько дней, может быть, и навсегда. «Как жаль, что я не мог наладить рацию!» — с сожалением думал Костя.
На этот раз Александр Иванович свой партийный билет и комсомольские книжечки бойцов унес в штаб, а все остальные документы и домашний адрес оставил Косте. Костя без слов понимал, что это значит, и не спрашивал, почему и зачем так делается. Перед самым уходом Фомин вручил Косте свою гимнастерку с орденом и часы.
— Если вечером не вернемся, переходи жить к старшине взвода связи, к радисту или позови его к себе. Живите дружно, — сказал на прощание Александр Иванович.
«Зачем звать старшину? Еще подумает, что я трус. Вот наведу порядок на нарах, подмету пол, накормлю голубя и возьмусь за решение задач», — про себя возразил Костя.