Марина Жемчужная
Марина хоть и не понимала, что за праздник такой – День святого Валентина, но решила воспользоваться им как поводом для того, чтобы устроить романтический вечер. Дочку она на пару дней отправила к маме, новое белье было куплено, и Жемчужная в отличном настроении хлопотала на кухне. В программе были любимые блюда мужа – утка под сладким брусничным соусом и тирамису.
В чате «Однокурсники МГУ» было много сообщений. Друзья, как всегда, юморили.
Чат «Однокурсники МГУ»
Сергей: «Валентин уже в пути», и скинул в чат фото бомжа с цветами.
Степан: «Да, она уже ждет…», и разместил фото улыбающейся бомжихи.
Дима: «Идет лекция в вузе. Профессор рассказывает о римских легионерах. Они годами не знали женщин, поэтому, бывало, влюблялись друг в друга. И это поощрялось, ибо легионер, потерявший друга и любовника в одном лице, был беспощаден к врагу и мстил за убитого. Захихикал щуплый студент: “Значит легионеры были голубыми?” Профессор тяжело вздохнул, посмотрел на выскочку: “Да не дай вам бог, милый юноша, повстречаться хоть с одним таким голубым лицом к лицу. Нет, мой юный друг, это не были, как вы изволили выразиться, голубые! Это были настоящие боевые пи….сы!”»
Егор: «Вот вы тут такие шутки шутите, а потом удивляетесь, что бородатые тети Кончиты Вурст на мировых конкурсах побеждают, а вас перед телеком тошнит».
Сергей: «А мы ваще не шутим. Все серьезно!»
Дима: «Евровидение 2003 в Риге, задолго до Кончиты». И скинул картинку целующихся лесбиянок.
Сергей: «Неее… Ну ты сравнил. На это можно смотреть». И направил следом веселые стикеры.
Егор: «В каждой женщине природой заложено небольшое влечение к своему полу. Это мне сказал один известный врач».
Сергей: «Айболит?»
Юлия отправила плачущий от смеха смайлик.
Егор: «Максимилиан Подрезо. Известный израильский врач».
Сергей: «Айболит, судя по фамилии, тоже не местный».
Марина увидела звонок от любимого. Странно, обычно, он не звонит в это время. Может, хочет сделать сюрприз, и девушка радостным тоном ответила:
– Слушаю, дорогой!
– Марина, я скоро буду дома вместе с Машей. Мы приедем минут через двадцать.
– Жду. – Марине удалось выдавить одно слово и то с трудом. В очередной раз планы шли насмарку.
– Целую.
Муж никогда не придавал значения этому празднику и, скорее всего, просто забыл про него, по крайне мере, так хотелось думать. Но почему он не считает нужным ставить Марину в известность о своих планах. Как будто она собачка. Притом Коля знает, что жена не питает нежных чувств к его дочке. Или, может быть, он уже уверен в обратном?
Много лет прошло с тех пор, как Марина не общалась с Машей. Это была ее принципиальная позиция. Жемчужная тогда не хотела своих детей, общение с чужим ребенком тем более не входило в ее планы. В те времена Коля приходил домой к бывшей и там общался с дочкой, что было тяжелым испытанием для Марины. Потом ситуация изменилась. Коля стал брать дочку к себе на выходные. Жена делала вид, что все хорошо, лишь для того, чтобы Коля не встречался с первой женой. Это был единственный способ удерживать его около себя.
Маша была своенравная девочка, которая недавно вступила в переходный возраст. Она росла обиженной на отца из-за ухода из семьи. Какая дочь в подобной ситуации чувствует другое? Маша никак не показывала своих чувств. Просто говорила вещи, которые связывали ее папу с мамой, невзначай сравнивала Марину с Ирой, вспоминала детство, когда папа был дома. Понятно, кто выигрывал в этих нехитрых состязаниях. Понятие «дом» у нее тоже было совершенно определенным. Квартиру Коли она называла гостиницей. Понятно, что все это делалось совершенно «случайно». Коля ничего не видел. Как и большинство мужчин в схожей истории.
Лена и Маша были похожи на отца. Сводные сестры могли бы подружиться, но у Маши были другие цели. Она постоянно подкалывала Лену, а маленькая девочка никак не могла понять, как реагировать на обидные выходки своей старшей сестры. Коля воспринимал подобные высказывания как безобидные шалости. Он жалел Машу из-за того, что она живет без отца и чувствовал себя виноватым. Это было непонятно Лене, зато отлично согласовывалось с Машиными «затеями».
Через полчаса Марина услышала звук открывающейся двери. Маша, громко топая зимними сапожками, зашла в дом. На ней была норковая голубая шубка.