И, учитывая, что его собственная одежда сшита из неизвестной на Земле материи и по последней моде сарниан, ему необходимо было изменить ее на соответствующую обычаям землян.
Обратившись к силам воображения – любой сарнианин делал это так же естественно, как и дышал, – Старбак представил, что ощущает на своем теле тепло солнечных лучей, слышит шум прибоя Тихого океана у берегов Венецианского залива в штате Калифорния. В лицо ему словно подул солоноватый, прогретый солнцем бриз.
От медленно вращающегося изумрудно-голубого шара Земли до него доносилась разноголосица звуков и странным сумбурным эхом отражалась у него в ухе.
Перед глазами, как кадры лазерного фильма, вспыхивали образы, сверкая в туманном, призрачном луче белого огня.
Ему только-только удалось выхватить из общего хаоса мысли женщины-землянки, как изумленный возглас Джулианны прервал его сосредоточенное напряжение.
– Что ты хочешь сказать – ошибка в расчетах? – кричал он, но его уже мощным потоком несло все ближе и ближе к белому огню.
Старбак чувствовал глухую яростную пульсацию внутри своего тела, ее нарастающие удары в одном ритме со вспышками огня, который теперь переливался всеми цветами радуги.
Он разлетался на кусочки, распадался на атомы, растворялся в ослепительном золотом огне.
– О нирвана! Да где же этот Касл-Маунтин, штат Мэн?!
Это были последние слова, которые произнес Старбак, прежде чем исчезнуть из лаборатории. И со своей планеты.
Остров Касл-Маунтин,
штат Мэн, 17 января.
СНЕГ ИДЕТ уже пять дней.
Влажные белые хлопья почти двадцатидюймовым слоем накрыли Касл-Маунтин, и если прогноз погоды хотя бы близок к истине, на очереди еще дюймов десять, пока не утихомирится буран, прозванный «Канадский Экспресс».
Черити выросла на уединенном острове у скалистых берегов Мэна, но за шесть прожитых в Калифорнии лет совсем забыла, каким холодным бывает временами ее родной штат.
Она налила кофе в чашку с выщербленным краем, опустилась в кожаное кресло, забросила ноги в высоких ботинках на старый исцарапанный стол, принадлежавший, как и кресло, ее отцу, подула, чтобы остудить кофе, и уставилась в окно, на круговерть белого пуха.
Стараясь не забывать, что устала от вечного калифорнийского солнца, что именно ностальгия по смене времен года была одной из причин, по которым она покинула полицию в Калифорнии и приколола отцовский значок здесь, в Касл-Маунтин, Черити тем не менее лелеяла надежду, что затянувшийся буран хотя бы позволит ей вернуться домой.
Откинув голову на спинку кресла, она прикрыла глаза и позволила мыслям унести себя отсюда. Воображение вернуло ее в Венецию, на прогретый солнцем песок пляжа перед бунгало, которое она там снимала.
В мечтах вместо несуразной темно-зеленой униформы на ней было желтое бикини, куда более соблазнительно узенькое, чем она когда-либо осмеливалась надеть. Она нежилась в золотистых лучах солнца, а юноша с внешностью кинозвезды, в одних лишь тугих теннисных шортах, без рубашки, втирал в ее тело масло для загара.
Она вздохнула, мысленно представив себе, как его широкие, опытные ладони медленно скользят по ее плечам, спине, по нежной коже на внутренней поверхности бедер, распространяя масло и одновременно зажигая тело чувственным теплом.
Он развернул ее к себе лицом, прядь выгоревших на солнце светлых волос упала ему на бронзовый лоб, и Черити – в мечтах – протянула руку, чтобы смахнуть эту прядь.
Нет. Только не светлые, тут же подумала она. Стив был блондином, и если на белом свете и существовал один-единственный человек, которого она совершенно определенно не желала впускать в свою сказку, так это был именно Стив.
Он будет темным, решила Черити. У мужчины ее мечты будут черные как ночь волосы. И глаза у него тоже будут черными, цвета обсидиана, только мягче. Нос у него будет не пуговкой, как у Стива, а решительный и прямой как стрела.
А рот у него будет крупный, но четко очерченный, ничуть не женственный, и на нем всегда будет играть легкая, лишь ей одной предназначенная улыбка. Остановив подольше мысленный взор на этих соблазнительных губах, Черити затем по достоинству оценила смелую линию подбородка – и мечты унесли ее дальше.
Она глубоко вдыхала тропический аромат кокосового масла, которое его загорелые руки втирали в ее тело. Она слышала шум прибоя Тихого океана, легкие вздохи солоноватого летнего бриза, звон колоколов.
Колокола?
Возвращенная из мечты в реальность, Черити поспешно спустила ноги на пол и схватила трубку.
– Департамент полиции. О, привет, Дилан. – В ее приветствии брату проскользнула улыбка. – Только посмей мне сообщить, что не придешь к ужину! Я же с ног сбилась, чтобы приготовить твое любимое… Вот именно, знаменитое тушеное мясо бабушки Прескотт.
Она с хохотом запротестовала, когда ее брат-близнец завопил в притворном ужасе.
– Довожу до твоего сведения, что рецепт мне дала Фэйт.
Из трех сестер Прескотт самая старшая, Фэйт, была всегда и самой домовитой. Черити отнюдь не обладала таким даром.
– Она пообещала, что это проще пареной репы, так что можешь не волноваться, что закончишь ужин в «неотложке».
Черити вернула ноги на столешницу, откинулась назад в кресле и принялась накручивать на палец телефонный шнур.