— Вот у Мэла отлегло-то, — хохотнул Шен.
— Еще один возглас не по делу, идиот, и я лишу тебя гонорара за этот заказ, — иногда Малкольму казалось, что его команда — сплошной цирк идиотов на выезде.
Шаттл едва ощутимо качнуло, Таниша, казалось, не заметила этого и потянулась к шлему скафандра, каким-то неимоверным чудом запихивая в него свои объемные темные кудри. Капитан тоже встал и выставил на панель управления защиту от угона. Скафандр едва заметно поскрипывал при каждом движении, зато был удобен, куда плотнее облегая тело, нежели старые громоздкие версии. Все сохраняли молчание, пока надевали шлемы и готовились к открытию шлюза. Мэл доложил капитанскому мостику «Крошки», что они входят, и получил просьбу стрелять в любую странную активность. Он буквально ощущал общее напряжение, видел, как сильно сжимала Вирджиния позади него ручку небольшого медицинского ящичка.
Кэп ухватился за тугой рубильник и с силой надавил вниз.
Шлюз, громко пшикнув, выравнивая давление между суднами, открылся, и на них взглянула сама тьма. Даже аварийная подсветка на стенах не работала. Таниша пошла первой, включив два фонарика, прикрепленных с обеих сторон шлема.
— Уровень кислорода находится на нижней границе, — тут же сказала она, глядя на экран ручного сканера.
— Всем внимательно смотреть перед собой, — капитан пошел сразу за Танишей, не имея возможности обогнать ее из-за сильно узкого прохода коридора. — Направо сейчас будет поворот в грузовой отсек, из него можно попасть в машинное отделение, через два метра поворот в другую сторону к двум общим каютам и столовой, дальше капитанский мостик.
— Неудобная конструкция, — прохрипел напряженно Шен, замыкающий их процессию.
Холодный свет фонариков плыл по металлическим стенам и казался призрачным, потусторонним, словно они и вправду вошли в склеп. Капитан слышал в динамиках своего шлема тяжелое дыхание каждого из их группы.
— Вижу человека, — выдохнула Таниша. — Впереди, у поворота на каюты. Без сознания.
Коридор чуть расширился, и все шедшие позади жены доктора Тудика заметили бледного мужчину, будто бы спокойно сидящего у стены. Он был одет в обычный серый комбинезон и стандартные ботинки, какие были у многих членов команды Мэла. Руки его безжизненно обвисли, колени притянуты к туловищу. Но свет фонаря не мог так сильно выбелить кожу. Вирджиния прошла вперед и склонилась к человеку. Она безбоязненно сняла перчатку и тронула шею мужчины, после чего бесполезно мотнула головой.
— Холодный, пульса нет, — сказала Джини тихо и сосредоточено.
— Мы поздно подошли? — в никуда спросил Шен.
— Наверное, он не успел на мостик, — Мэл уже не смотрел на мертвеца. — Странно, здесь же есть кислород, почему он мертв?
— Может, в воздухе есть какой-то токси… Капитан! — Таниша дернулась было к Малкольму, но не успела, и тот уверенно снял шлем, вдохнув полной грудью. — Вы идиот? Что если бы здесь был растворен токсин или еще какая дрянь?
— Ничего нет, — кэп закрепил шлем на поясе, ощущая спертый, давно не вентилируемый воздух, с отголосками неприятного запаха, исходившего от тела мертвого мужчины. Он уже начинал разлагаться. Как давно он тут лежит? — Посмотри на сканер внимательно, Таниша. Воздух чист. Пошли дальше. Надо сначала добраться до мостика.
Капитанский мостик оказался пуст. Так, словно персонал не знал об опасности и не думал спасаться в единственном месте, где поддерживался бы должный уровень кислорода. Маленькое помещение с одним пультом управления и двумя креслами с небольшими обзорными окнами, подсвечивалось зеленоватой лампой аварийного освещения. После Мэла остальные тоже решились снять шлемы, только ученая думала дольше, видимо взвешивая «за» и «против», а может, просто наблюдая за состоянием капитана и его команды.
Мэл подошел к пульту, повернул ключ и надавил на «пуск». Ничего. Движок был все так же мертв. Единственное, что изменилось, это освещение. Включились габаритные огни, в десяти сантиметрах от пола засветилась мощная светодиодная линия, света от которой хватало ровно настолько, чтобы четко видеть предметы вокруг.
— Ясно, — мрачно выдал Мэл. — Разделяемся. Таниша, Шен, давайте в грузовой, вы знаете что делать, мы с Вирджинией осмотрим каюты и столовую. Через пятнадцать минут встречаемся у шлюза и отчаливаем. Навряд ли мы встретим тут живых, — подчиненные кивнули и пошли на выход. — И еще, не забудьте про скрытую нишу.
Он обернулся к странно молчаливой с самого начала их спасательной миссии Джини и встретил взгляд, в котором читался укор.
— Ничего личного, им груз уже не понадобится, — он двинулся вперед, на всякий случай держа перед собой свой любимый старый GL. — Пойдем.
Добраться до кают не составило никакого труда и отняло не больше минуты времени, тем более, когда включилась подсветка. Капитан ожидал, что ученая начнет что-то говорить про обворовывание трупов, но все удивлялся ее молчаливости. Уж она-то должна была вставить что-то раздражительное или надменное.
Каюты оказались пустыми, спальные места одиноко светились все тем же потусторонне-зеленым. Вещи лежали так, будто их владельцы покидали каюты в спешке. Подушки скинуты, одеяла неряшливым ворохом валялись на кроватях, посуда опрокинута, а экран одного из планшетов до сих пор светился, являя поставленный на паузу старый фильм. Но странным было одно — запах. Неприятный и тяжелый. Похожий на тлен, въедливый, как дым от пожара.
— Ты тоже чувствуешь эту вонь? — сморщился Малкольм, когда они вышли из общей каюты.
Он обернулся. Вирджиния со странным выражением на лице проводила пальцами по двум темно-красным царапинам на стене. Таким явным, что они сильно выбивались из общей картины беспорядка. Или дополняли ее?
Мэл застыл.
— Джини, — позвал он ее, — кажется, я понял.
В глазах на мгновение потемнело, а его лицо резко посерело от осознания того, что за запах они сейчас ощущали. Отчего-то дрожащей рукой, капитан отодвинул плотные, видимо, служащие этакой бюджетной загородкой, шторы. И в ужасе посмотрел на следы крови на полу столовой.
Малкольм услышал судорожный вздох подошедшей сзади Джини. Словно завороженные они перешагнули порог столовой.
— Господи, — едва вымолвил Мэл и тут же прижал рукав скафандра к лицу.
В нос ударил отвратительный запах гнилого мяса, в самом центре столовой, там, где должен был располагаться стол, находились все пассажиры корабля. Словно памятник какому-то извращенному виду искусства, трое человек были нанизаны на толстый металлический прут, воткнутый в пол. Им расставили руки в стороны, чтобы вышел жест, подобный ожиданию объятий. Обнаженные руки были усеяны гвоздями, словно земные дикобразы иглами. Малкольм даже не хотел понимать, на чем руки мертвецов держатся в таком положении. Еще семеро лежали у подножья этого сооружения, раздетые, лишенные кожи и скальпов, с разинутыми ртами и лицами, застывшими в ужасе. Изрезанные, оскверненные, зверски убитые. Были здесь и дети, совсем еще маленькие.
От увиденного Мэл крепко сжал челюсти и старался не дышать отвратительно кружащим голову зловонием. Целые семьи застыли в немой скульптуре жестокости.
Жестокости Коллекционеров.
Джини сглотнула подступивший к горлу ком. Она рефлекторно вцепилась пальцами в предплечье Мэла, носом уткнувшись ему в спину, чтобы хоть немного отрешиться от происходящего. Во время обучения она видела открытые гноящиеся раны и струпья, заражения, видела смерть, последнее дыхание человека. Но это было совсем иное. Подобного зрелища она никогда в жизни не могла себе помыслить. Джини было даже не представить, что хоть одна живая душа способна сотворить такое… Коллекционеры заслужили дурную славу, но Вирджиния еще никогда не видела результаты их работы вживую, да и, честно признаться, даже сомневалась в их существовании до недавнего времени.
Она зажмурилась, но перед глазами по-прежнему стояла кровавая картина, которая, вероятно, будет сниться ей в кошмарах. Вирджиния подавила готовый сорваться с губ всхлип. Нет, она не станет расклеиваться. Не сейчас и не перед Мэлом. Фактически Вирджиния сама напросилась полететь с ними. Виной тому была ущемленная гордость. Капитан сперва не хотел ее брать, и теперь она понимала почему. Малкольм просто не хотел отвлекаться на истерящую девчонку. Здесь могло быть все что угодно. Джини не думала, что Мэл ожидал увидеть такое, но пистолет он ей вручил определенно не ради приятной прогулки.