Как люди, которые получают больше этих цифр в минуту, могут жаловаться на жизнь? Им разве нужно выбирать между новой футболкой из секонд-хенда и едой? Либо между такси до дома и счетами за дом? Мы живем в том веке, когда практически всё решают деньги. Покажи людям толщину своего кошелька, и они вмиг потянутся к тебе с дружбой и любовь. Жаль, что таких двух простых вещей не получить просто так. Те, кто действительно думает, что владея миллионами, он может позволить себе абсолютно всё, то я его расстрою. Настоящую любовь, и друзей не купить ни за какую сумму. Купленная любовь быстро найдёт кошелёк побольше и даже не моргнув, промеряет. Точно также сделают фальшивые друзья. Как только случится крах и потеря всего, им вдруг станет некогда позвонить, ответить на сообщение или встретиться. Люди гниют и отчасти тому виной всего лишь какие-то бумажки, которые решают судьбы.
Собрав себя силы, я поднялась с кровати и занялась сборами на работу, хотя сборами это трудно назвать. Мне не нужно накладывать тонну макияжа, делать укладку и выбирать платье, чтобы пойти на работу, где необходимо лишь вовремя обслуживать столики. Натянув шорты, я подошла к зеркалу и оглядела себя. На левом плече тонкий шрам от лезвия ножа, чуть выше груди точно такой же. По правому боку ползло несколько рубцов, рядом с которыми тянулся самый длинный шрам на теле, но самой страшной отметиной для меня был шрам в пару дюймов на запястье правой руки, потому что Пол успел полоснуть ножом по венам. Я заметила это лишь через пару дней в больнице и теперь стараюсь не поворачивать руку внутренним запястьем к верху. После того дня, остались только они, но для моей уничтоженной души этого было вполне достаточно. Остриё ножа коснулось не только этих мест, были ещё, но они зажили. Моё тело мне противно. Я больше не могу надеть открытые топы или купальник, потому что стесняюсь. Людям ведь не нужно что-то рассказывать и объяснять, они сами всё придумают и нафантазируют. Да и я боюсь вспоминать тот день, для меня он стал вторым, что убило меня. Первый раз часть моего сердца умерла вместе с Эйденом, а вторая с Полом. Закрыв футболкой напоминания о боли, я надела на правую руку часы, которые снимаю только дома, чтобы на работе ни посетители, ни сотрудники не увидели полосу на запястье. Меня легко могут принять за суицидника, которым я никогда не являлась, но периодически подумывала. Пройдясь до побережья океана пешком, я заметила знакомый силуэт, расхаживающий вдоль берега.
- И кто это тут одна? – с улыбкой, обратилась я к Лизи, которая тут же встрепенулась и закрутила головой в разные стороны.
- Привет, - улыбнулась она, когда её глаза нашли меня.
- Как дела? – спросила я, скинув кроссовки и немного войдя в воду к ней.
- Хорошо, - кивнула она, - ты как поживаешь?
- Тоже неплохо, - улыбнулась я, скрывая свои мрачные и нервозные будни, - а где наш ловелас?
- Пошёл за мороженым, - хихикнула Лизи, начав вырисовывать ногой, узоры на воде, - не работаешь сегодня?
- Работаю, смена с пяти, ещё полчасика, всегда прихожу сюда, посидеть перед вечерней сменой, тут так спокойно, особенно по утрам, когда пусто.
- Любишь одиночество? – повернула она голову в мою сторону, окидывая понимающим взглядом, на что я вновь подметила, насколько она красивая.
- Иногда приятно, когда тебя никто ни о чём не спрашивает, - пожала я плечами, попытавшись изобразить голос некоторых клиентов, - типо: девушка, а какой тут соус? А он не жирный? А его можно при диете или голодании?
Лизи звонко хохотала, когда я вспоминала топ вопросов от глупеньких девочек, мозг которых в несколько раз меньше муравьиного, а то и вовсе отсутствует в черепушке.
- Скорей всего у них просто атрофировался мозг, - улыбалась она, - потому что они долгое время не напрягали его.
- Да, - энергично кивнула я, - но иногда стоит поднапрячься.
За спиной послышались всплески воды, которые говорили о приближении к нам человека. Вывернули головы мы только тогда, когда Джаред обнял Лизи и немного покрутил перед её лицом рожком.
- Ваше мороженое, - улыбался он.
- Спасибо, - сказала она, подняв голову и оставив поцелуй на его подбородке, когда он перевёл взгляд карих глаз на меня.
- Привет, друг, - немного улыбнулась я, пытаясь скрыть свой стыд за улыбкой.
- Привет, подруга, - подмигнул он, и я немного расслабилась из-за его положительной реакции, - на работу?
- Ага, - кивнула я, переведя взгляд на часы, - ладно, мне уже пора, осталось пятнадцать минут на всё про всё.
Выбравшись из воды, я отряхнула ноги от песка и, помахав на прощанье, зашагала к кафе, где совсем скоро должна начаться смена. Обычно я была на берегу практически до того времени, когда до смены оставалось пять минут, но сегодня не могла. Я не хочу мешать им. Людям, которые находятся в отношениях на расстоянии, вряд ли захочется принимать в своё уединение кого-то третьего, а быть наглой - я не умею. Наверно, я слишком трепетно отношусь к чувствам других людей, забывая о своих собственных.
Одиночество стало для меня привычным явлением и самое главное, что я начинаю привязываться к нему. Мне становится комфортней быть наедине с собой и собственными мыслями, чем с кем-то ещё. Одновременно это пугает до чёртиков и радует до глубины души. Не всегда одиночество является мукой. Для меня оно стало какой-то свободой. Я знаю, что меня никто не предаст, не причинит боли, я не совершу ошибку и никому ничего не буду должна, за исключением двенадцати тысяч, которые повисли камнем на шее. С каждым днём я всё больше и больше понимаю, что не хочу никого впускать в свою жизнь, за исключением тех двоих, с которыми была несколько минут назад. Наверно, провести жизнь без второй половины тоже неплохой вариант, особенно для меня. Если всё наладится, то я готова распрощаться со старой жизнью и свалить из этого чёртового города и штата раз и навсегда.
***
Вторая неделя - новые семь тысяч, которые улетели от меня при наступлении нового воскресного дня. Итого, девятнадцать тысяч долларов мой долг. Стоит начинать переживать за своё будущее убийство. Можно даже делать предположения и ставки, каким образом это произойдёт.
За пару недель я начала превращаться в скелет, потому что организм привыкает ко всему, а в моём случае к голоданию. Из-за внешнего вида люди начинают поглядывать в мою сторону с негодованием. Кажется, что скоро мои кости начнут просвечиваться сквозь кожу, но разве это то, что должно меня хоть как-то заботить сейчас? Сомневаюсь.
- Камилла, нам нужно поговорить, - сказал с боку мистер Силиван, - когда я безжизненно стояла за баром и смотрела в одну точку.
Согласно кивнув, я поплелась за ним. Ноги периодически начинали подкашиваться, потому что ничего хорошего разговор с начальством не сулит. Что-то хорошее он всегда говорил в зале, такова была его политика. Мистер Силиван хвалит редко, но делает это на публике, думая, что это очень мотивирует, а все не самые красочные моменты решает за дверью своего кабинета. Не трудно догадаться, что сейчас новости или болтовня не перерастёт в приятную минутку за чашечкой чая и пончиками.
- Присаживайся, пожалуйста, - сказал он, занимая рабочее место.
Заняв край кресла, стоящее напротив его стола, я не могла не напрячься. Работа – это последнее, что я имею право потерять. Она кормит меня, одевает и даёт крышу над головой, потеряв её, я потеряю всё.
- Камилла, что происходит?
- Ничего, - быстро сказала я, выдавая саму себя.
Вздохнув, мистер Силиван посмотрел на меня проницательным взглядом, и на миг мне даже показалось, что он всё узнал, но ведь это лишь моя паранойя. Я уберегаю тёмные стороны своей жизни от всех, а моя жизнь на девяносто девять и девять процентов состоит из тёмной стороны, там лишь есть небольшой просвет белой, но она меркнет среди чёрного.