Над возвышенным стебётся
И у церкви пьёт портвейн.
А нажравшись, корки мочит,
Спать мне вовсе не даёт
И на крышу тянет ночью -
Дескать, двинемся в полёт.
Обозвал весь труд мой чтивом -
Критик прошлых всех побед,
Убедил меня почти он,
Что без нета жизни нет.
В подсознанье сжёг границу
И ждёт жительства на вид!
А в стихах он матерится
И от пафоса бежит.
Обокрав меня умело,
К замыслам моим примёрз,
Может по неделям целым
Беспробудно слушать "Doors"26.
В полномочьях божьей воли
Усомнился он – кошмар!
Как комар порой назойлив,
Но и лёгок как комар.
И, стащив сироп в аптеке,
Он внушал мне, в хлам готов,
Что мертва я и навеки
Скрыта в склеп былых годов.
Властен он и неприкаян,
Он виденье и заскок…
Я сама всерьёз считаю,
Что зовут меня Леток.
Сквозь огонь
Огонь
(из поэмы «Арто-транс», посвященной Джиму Моррисону27)
Наверно, сон, а может, наважденье:
Присяжные глазеют на тебя,
И, объявляя строгое решенье,
Вердикт читает медленно судья,
Что подсудимый полностью виновен.
И голос крепнет к знаковой графе:
– Приговорить впредь к музыке и слову,
Что означает – аутодафе28.
А наяву – ещё, пожалуй, с детства
Ты постоянно убеждался в том,
Что никуда от пламени не деться -
Пел, танцевал, любил, играл с огнём.
А кто-то жёг на сцене инструменты -
В азарте ты себя сжигал дотла.
Ты ставил five to one29 на те моменты -
Судьба немедля ставку приняла.
И день, и год за пять в безумном рейсе
На огненном шоссе – о том и речь.
Ты яростно дышал горючей смесью,
Чтоб лавой слов всех зрителей поджечь.
А сцена – аванпост30 небесной кары:
Жара, галдёж, прожекторы слепят,
И душат песни – языки пожара,
Сжирающего изнутри тебя.
Зола во взгляде и ожоги мозга -
Захлопнулась без шанса западня,
И расплавлялась жизнь покорным воском
В неистовом камлании31 огня.
Когда ты, оборвав на полуноте,
Покинул навсегда притихший зал,
– Угашенный, – внизу промолвил кто-то,
– Сгоревший, – кто-то сверху отвечал.
Нектар
Нектаром было – металлом стало…
Душе даров тех казалось мало -
Медвяных капель душа алкала
И шла за ними над бездной в скалы.
Искала тщетно в ущельях, гротах,
Потом спускалась к больным болотам,
Но и в тумане, сосущем силы,
Потери сладкой не находила.
В пустыне после душа влачилась,
Ждала, что явит ей небо милость,
Но сознавала, смирив гордыню -
Не хватит манны на всех в пустыне.
В бреду ей мнилось, что те истоки
В краях забытых, лесах далёких.
И путь обратный лежал пред нею -
Усталой, жалкой – судьбы длиннее.
Но поплелась, в пыль сбивая даты,
В места, покинутые когда-то.
И добрела, и явилось чудо -
Родник из света, из ниоткуда.
В пустынных дебрях, в глуши полночной
Из знойных бликов звенел источник.
И, очарованная светозарно32,
Душа прильнула к струе янтарной:
Прощалась с жаждой навек, без срока -
Да захлебнулась стальным потоком!
Глотая, билась в смертельном танце -
Вкусившим магмы – не оторваться!
Но в такт агонии злой прозревала:
Нектаром было – металлом стало.
Травка
А нам всё равно…
Л. Дербенёв.
Греется в лучах чужая слава,
Все слепые шествуют в канаву,
Невзначай находится управа
После долгих поисков в стогу.
Во дворе нам травки иль отравы,
Мне налево – ты навеки правый.
Кто казнён – у палача в долгу.
Псов прогнать с крыльца и гнать пургу
Про крыльцо златое и барана
У ворот, про немца из тумана,
Соль на ранах – всё идёт по плану -
Про яйцо со сломанной иглой,
Что в стогу потеряна охраной.
Зайцы травку косят на поляне
И кричат "осанна!" иль "долой!" -
Небо кроет матом всех и мглой.
В контр страйке всем достались роли,
И раскручен бренд о божьей воле.
Кто-то о чужом спасенье молит,
А могила прячется в снегу.
И соломка не спасает боле.
Сатана сбирает души в поле,
Я свою роняю на бегу…
Всё – о травке больше ни гугу.
Чёрная месса
26
«Doors» – культовая американская рок-группа, стоявшая у истоков психоделической и альтернативной музыки.
28
Аутодафе – исп. «auto de fe» – акт веры – оглашение приговора инквизиции; последующая за ним казнь в виде сжигания на костре».
31
Камлание – от тюрк, кам – шаман – обряд, ритуал шамана, во время которого он общается с духами.