За сны его в моем столе
Я заплачу сполна однажды.
Во искупление вины
К адепту15 краденых сокровищ
Ворвутся в явь чужие сны,
Рождая сонмами16 чудовищ.
Свои
Поднявшись на вершину ночи,
Я вижу собственные сны –
Они тем ярче, чем короче,
И смыслу странному верны.
То ослепительно опасны,
То исцеляют как бальзам,
И озарен мир ежечасно
Молитвой неземным богам.
И ночь светлей дороги к раю,
А утром как в гробу темно,
Ведь, просыпаюсь, понимаю,
Что слов мне помнить не дано.
А эти звуки, эти строфы
Так совершенны, так чисты…
Я поднимаюсь на голгофу
Своей немыслимой мечты.
Надменная любовь
Надменная любовь опять проходит мимо,
На сирый мой приют взирает свысока.
Здесь стелются поля кругом необозримо,
Смывает горизонт степенная река.
А небеса полны той пустотой блаженной,
Которая таит избыточность дождя.
Готовится душа к восторгу отраженья,
От немоты страстей к тиши земной уйдя.
Прикатит туча в день повозкой пилигрима17,
Паяцем площадным заколобродит гром.
А мудрая любовь скользит украдкой мимо,
От бурь своих храня мой беззащитный дом.
Душа
Ещё победы спорные важны,
Ещё промашки хлёсткие не тяжки -
И так легко уверовать в поблажки
И отмахнуться от любой вины…
Душа, душа – подтельная рубашка -
Та самая, в которой рождены.
Уже тоску мы ведаем нутром,
И боль из нас глядит в разрез бойницы.
И не в себя, а от себя бы скрыться,
Рассыпаться затоптанным костром…
Душа, душа – под плотью власяница18 -
Та самая, в которой и помрём.
Сквозь ветер
Ветер
По деревне ходит Каин…
А. Тарковский.
Разгулялся в деревне расхристанный ветер -
Блудный сын городских продымлённых окраин,
Разлучённый с зимой, не узнавший о лете,
Неприкаянный ветер, а может – сам Каин.
Он зачем-то вернулся на бренную землю -
Или слишком простой показалась расплата?!
На любой он осине раскачивал петли,
Под любым он кустом видел мёртвого брата.
Он все стёкла разбил – да не режут осколки!
Колотился о стены, не чувствуя боли,
И бросал себя в омут, протискивал в щёлки,
А потом разрывал между небом и полем.
И в копну он зарылся на миг с головою,
Но вдохнув её резкий – убийственный! – запах,
Он шарахнулся в лес, прямо к волчьему вою,
Средь кустов проходить истязаний этапы.
Наконец, он смирился пред вечной виною,
Каждой бабой обруган и шавкой облаян,
Растворился во мраке, оплакан лишь мною…
Он придёт через год, заблудившийся Каин.
Ты и я
Мы не любовники и не друзья -
Ты это ты, я это я.
Насторожённо смотрит кругом
Мой старый дом, твой старый дом.
В комнаты звёзды глядят сквозь стекло,
Мне повезло, тебе повезло.
В мире спокойствие и тишина -
Ты не один, я не одна.
В млечном течении вечер земной,
Я не с тобой, ты не со мной.
Звёзды и лампочки гаснут легко,
Ты далеко, я далеко…
Сквозь тишину пробивается дождь -
Я не засну, ты не заснёшь.
Думаем с сумраком наедине
Я о тебе, ты обо мне.
В боль окунаясь, всплываем без сил -
Я не забыла, ты не забыл,
Как лишь однажды совпали мечты -
Ты – это я, я – это ты.
Время, сознанье, люди, миры -
Всё в никуда, в тартарары.
Всплески мелодий, обрывки огня,
Я для тебя, ты для меня.
Радость безумия, вечности миг -
Я упустила, ты не постиг.
И ничего уж исправить нельзя -
Ты – это ты. Я – это я.
Призыв
Кто сочтёт все мои прегрешенья,
Отступленья, ошибки, долги,
Бесконечные злые мгновенья,
Когда хоть на край света беги?
Кто прочтёт в недописанном слове
Тщетность веры, убогость надежд,
Кабалу непременных условий -
Для сомнений готовую брешь?
Кто узнает неволю участья
В сокровенных делах бытия,
И доступность обычного счастья
Не сумеет принять, как и я?
Кто, впервые не спутанный сетью,
Вдруг захочет в огне найти брод,
И почувствует привкус бессмертья,
Опалившего жаждущий рот?
Находя в отторженье защиту,
Ограждённый своею виной,
Оставляя дверь настежь открытой,
Кто уйдёт на край света за мной?
Проторенной дорожкой
18
Власяница – или вретище – церк.-слав. – грубая рубашка из шерсти или волос, которую верующие носили на голое тело для умерщвления плоти.