— Так вот, Лара, она, естественно, позвонила мне, а я рассказала ей про тебя — ты уж извини меня, Лара, я же в целях рекламы! И вот Люда очень просит, чтобы ты приехала.
— Эвелина, я прекрасно понимаю и тебя, и Людмилу… — протянула Лариса. — Но и вы меня поймите, сегодня праздник все-таки. Я же говорила, мы с Евгением собираемся отметить его в «Чайке», при свечах… Я сто лет не отмечала этот день с мужем в такой обстановке!
— Ларочка, но это же вечером, ве-че-ром! — тараторила Горская. — До вечера ты сто раз можешь приехать и переговорить с Людмилой. А я как раз в это время буду колдовать над твоими волосами, ты будешь только сидеть и слушать, а я все сделаю! Вот как все славно получится.
— Ну, хорошо, — ответила Лариса. — Только уеду я от тебя самое позднее в три часа. У меня еще другие дела есть. Эта Людмила, она уже у тебя?
— Да-да, у меня. Сидит, тебя ждет. Ларочка, постарайся побыстрее, ладно?
— Выезжаю! — коротко бросила Лариса и положила трубку.
У Горской она была через пятнадцать минут. Эвелина встретила ее с озабоченным выражением лица, однако тут же поблагодарила:
— Спасибо, Лара, что приехала, проходи скорее.
Лариса сняла плащ и прошла в комнату. Там на диване сидела женщина лет сорока с небольшим, с неприбранными светлыми волосами, выбивающимися из-под черной шляпки. Широкие поля ее, видимо, были предназначены в данной ситуации для того, чтобы бросить тень на лицо и скрыть таким образом заплаканные серые глаза. Женщина прижимала к ним платочек и печально покачивала головой. При виде Ларисы она поднялась, и Котова отметила, что женщина довольно высока и стройна, а черное платье еще больше это подчеркивает. Макияж на ее лице был незаметен, только коричневато-розовая помада на губах.
— Людочка, вот Ларочка любезно согласилась приехать, выслушать тебя, — указала на Ларису Горская.
— Здравствуйте, — немного растерянным голосом проговорила женщина, подходя ближе к Ларисе. — Меня зовут Людмила Николаевна, и у меня горе… Такое горе! — Она вдруг расплакалась, уронив голову на плечо Эвелины. Та бурно принялась ее успокаивать, а Лариса присела на диван, ожидая, когда рыдания женщины утихнут. Пока она ничем не могла ей помочь.
— Извините, — наконец повернулась к ней Голованова, промокая глаза платком.
— Ничего-ничего, — сделала успокаивающий жест Лариса. — Вы уже можете говорить?
— Да, я сейчас все объясню, — заторопилась Людмила Николаевна. — Еще раз извините… Мой муж, его звали Николай, был убит…
— Когда? — уточнила Лариса, потому что женщина замолчала.
— Ночью, с шестого на седьмое. На даче.
— На даче? — удивилась Лариса. — А что он там делал?
— Он должен был там встретиться с Константином, это его партнер по бизнесу и просто старинный друг. Они еще в институте вместе учились. Его фамилия Ярцев.
— А что у них за бизнес? — спросила Лариса.
— У них своя фирма по продаже недвижимости, называется «Недвижимость для вас».
— А откуда стало известно, что ваш муж и Константин Ярцев собирались встретиться на даче?
— Мне Николай сам говорил. Он предупредил, что поедет на дачу, встретится там с Костей и останется ночевать. Объяснил это тем, что у него не очень хорошо идут дела, что хочет немного побыть один, а утром должен был вернуться, чтобы вместе отмечать праздник. Мы в ресторан собирались, он столик хотел заказать… — Людмила Николаевна снова всхлипнула.
Она дрожащей рукой взяла из пачки «Русского стиля» сигарету и закурила. Лариса последовала ее примеру, а Эвелина, пробормотав, что пойдет сварит кофе, скрылась на кухне.
— Утром он не вернулся, — продолжала Голованова. — Я позвонила ему на сотовый, но он оказался отключен. Тогда я позвонила Константину, и тот сказал, что оставил Николая одного примерно в половине первого ночи и поехал в город. А дача наша находится в Раскатном. Костя просил не волноваться, предполагал, что Николай просто ездит по городу в поисках подарка для меня, хотя я знаю, что он о таких вещах заботится заранее. Одним словом, когда наступил вечер, я решилась даже на… — Людмила Николаевна замялась.
В этот момент Эвелина внесла поднос с чашками дымящегося кофе и поставила на столик. Голованова склонилась к ней и о чем-то тихонько спросила. Эвелина зарделась и смущенно кивнула, опустив голову.
— Тогда мне уже легче говорить, — вздохнула Людмила Николаевна. — Извини, Эвелина, но на сей раз твоя словоохотливость оказалась мне на руку. Раз уж вы в курсе, — Голованова посмотрела на Ларису, — то я могу сказать, что позвонила даже его любовнице. Мне, представьте, известно, где она живет.