– Не велено никого подпускать! – настойчиво повторил солдат, начав шарить правой рукой по прикладу винтовки.
– Эть, паря, да ты от усердства-то никак голову потерял? – еще больше разозлился Митрофан. – Ружье-то опусти, башка твоя служивая. Это ж инженер Покровский. Самый главный тут начальник!
Солдат растерянно глядел то на молодого человека, одетого в черный бушлат с петлицами и блестящими металлическими пуговицами, то на бородатого деда в длинной дохе и лохматой казачьей папахе, крепко сжимавшего в руке кнут. Такой дьявол и по хребту запросто вытянет…
– Где ваше начальство?
– Там, – солдат повел взглядом в сторону леса, откуда цепочкой показались серые фигурки людей. Проваливаясь в глубокий снег, они медленно приближались. В руках несли охапки дров.
Алексей посмотрел на стоящего в нерешительности солдата с красным от хиуса лицом. Фигура сильно перетянута в поясе ремнем. Сбоку к Покровскому торопился из-за зимовья военный с золотистыми полосками офицерских погон на плечах. Солдат поспешил навстречу поручику:
– Ваше благородь, – козырнув, указал рукой на инженера, за спиной которого в трех шагах стоял Митрофан.
Приблизившись, офицер представился:
– Начальник команды поручик Ярошевич. С кем имею честь? – офицер разглядывал железнодорожную форму Покровского, мысленно пытаясь определить возможный гражданский чин.
– Начальник участка инженер Покровский. Алексей Петрович, – добавил после секундной паузы.
– Понятно, – кивнул поручик, снимая перчатку и протягивая руку.
– Будем знакомы, – ответил Алексей.
– А что же, и это все? – поручик окинул выразительным взглядом местность.
– Здесь недостроены зимовья, – пояснил Покровский, – а в версте отсюда расположен сам поселок строителей. Предписание относительно вашего прибытия поступило только что.
– Как?
– В буквальном смысле мне стало известно о нем два часа назад.
– Ох уж эта наша медлительность, – посетовал поручик. – Я рассчитывал, что для охраны хоть более-менее условия имеются.
– Комфорт дело наживное. Пока могу предложить вам стать на постой в моем зимовье.
– Благодарю, но мне не положено отрываться от личного состава.
– Тогда посоветую вам вон то зимовье, – указал Покровский на одно из строений. – Печь имеется, топлива предостаточно в лесу. Но что вы намерены делать с прибывшей партией работников?
– Право, не знаю, – задумался поручик.
– Хорошо! Завтра же направлю сюда лесорубов. Они быстро закончат жилища. Благо, неподалеку запасен лес. Так что скоро сможете обустроить здесь свой лагерь как положено. А пока людей придется разместить в другом месте.
– Где?
– В лагере строителей. На время те потеснятся.
Поручик продолжал о чем-то размышлять, оставаясь в нерешительности.
– Вообще-то не положено по инструкции.
– А если простудим людей? Что тогда? Их ждет и без того невероятно тяжелая физически работа, – сказал Алексей. – Вообще, что за людей вы привезли? Откуда?
– Из Усть-Кары. Приходилось слышать?
– Приходилось.
– Контингент уголовный, но по статьям незначительным. Воры, жулики, мздоимщики. Словом, всякой твари по паре. Политических, сразу докладываю, нет.
– Сколько человек?
– С охраной семьдесят четыре.
– Хорошо. Как-нибудь устроим вас. Временно выделим отдельный барак, – успокоил поручика Покровский.
– Самохвалова сюда, – дал указание солдату Ярошевич.
Минут через пять подоспел унтер-офицер Самохвалов.
– Вот что, – обратился к нему поручик, – господин инженер предлагает нам вариант перекантоваться, что называется, у него в поселке путейцев, пока здесь достроят зимовья. После встанем лагерем на этом месте. Распорядись.
– Слушаюсь! – коротко козырнул унтер.
Пока Ярошевич разговаривал с инженером, арестанты принесли к зимовью охапки дров. При пасмурном безветрии из трубы медленно потянулся дым.
– Затопить успели, – заметил поручик.
Печь разгоралась нехотя. Дым валил в раскрытые настежь двери. Каторжные кашляли, поругиваясь незлобно меж собою.
– Что же делать? – спросил поручик, закуривая тоненькую папироску из блестящего портсигара.
– Надо двигаться до места, – пояснил Покровский. Будете следовать за нами. Вас лично приглашаю в возок.
– Самохвалов!! – крикнул поручик в сторону зимовья, у которого толпились арестанты. – Глуши печку. Едем в поселок!
*