Я горжусь активной деятельностью «русских» в кнессете.
Дивная страна! Боже, какая страна – живи, пиши и никогда не испишешься!
(Из письма автора Марине Москвиной)
Илан, двадцатилетний репатриант из Великобритании, перед Шестидневной войной поступил на Физико-математический факультет Иерусалимского университета. Когда началась война, парня призвали в боевые части.
В одном из боев его рота должна была выбить иорданских легионеров, засевших в жилом доме иерусалимского района Тальпиот. Процесс был привычным: под дверь закладывается заряд, после взрыва в открывшийся проем бойцы бросают гранаты. Но в тот раз то ли заряд был слишком сильным, то ли строение слишком ветхим – от взрыва упал весь дом и завалил Илана обломками. Года три парень приходил в себя после контузии.
Сейчас он профессор, уже двадцать лет преподает математику в Иерусалимском университете. Однажды, показывая студентам элегантный способ решения сложной задачи, он заметил:
– Советую вам всегда применять этот способ. Он позволит объяснить решение любому человеку. Уверяю вас, даже уборщики на вашем этаже поймут задачу, если вы объясните им способ решения.
– Ну конечно поймут! – раздался с галерки насмешливый голос. – У них ведь у каждого – третья степень.
Дело происходило в начале девяностых, когда наши кандидаты и доктора шуровали швабрами где только удавалось.
И то сказать: чем только не приходится поначалу заниматься в этом городе новым иерусалимцам!
Могучее кровообращение еврейской истории, связь времен, замкнутость сюжетов, круги и магические узлы судеб…
Родив дочку – лет семнадцать назад, в Москве, – Лера выкормила заодно мальчика соседки, у той не было молока…
Спустя много лет в случайном разговоре выяснилось, что бабушка этой соседки во время войны спасла еврейскую девочку. Когда гнали на расстрел колонну евреев, бросилась и вырвала из рук молодой женщины двухлетнего ребенка. И ей удалось скрыться.
Поскольку ребенок был смуглым, все время оккупации ей приходилось мазать сажей двоих своих детей, чтобы как-то сгладить разницу – она выдавала девочку за свою.
Спустя несколько лет после войны девочку разыскали оставшиеся в живых тетя и дядя, в пятидесятых годах они уехали с ней в Израиль, но связь между семьями продолжалась, эта старая женщина приезжала в гости, стала «Праведницей Израиля», в ее честь, как водится, посадили дерево в Аллее Праведников музея «Яд Вашем». Потом она умерла, и связь заглохла.
И вот спустя годы Бог воздал ее семье по-своему, как только Он умеет: еврейская женщина выкормила ее правнука своим молоком.
…Мы праздновали свадьбу моего приятеля на одной из маленьких уютных, как бы стесненных домами площадей в центре Иерусалима… Столики были расставлены вокруг каменной чаши фонтана посреди площади. Играла музыка, перекрикивая ее, гости веселились, танцевали парами и в кругу, обнявшись за плечи…
В переулке, ведущем на площадь, показалась пара – юноша и девушка, – вероятно, туристы. Попав в полосу музыки, они – естественно и незаметно, как входят в мелкую воду, – сменили шаг на легкое пружинное скольжение и, пританцовывая, направились в боковой переулок. Там, в затемненном уголке, они сняли рюкзаки и принялись самозабвенно танцевать друг перед другом. Оба – особенно девушка – танцевали свободно, легко, по-дикарски: восхитительно просто. Кто-то из гостей увидел, позвал других, и вскоре уже все переместились к фонарю, неподалеку от которого на тесном пятачке желтоватого света упоенно двигались под музыку эти двое. Девочка – в грубых кроссовках, узкой прямой юбке ниже колен и тесной короткой майке (светлые волосы собраны на затылке в хвостик) – была так поразительно пластична, каждое движение ее было наполнено таким обаянием и грацией, руки плескались, то улетая и волнуясь где-то над головой, то, как ленты, обвивая ее тело. То вдруг она принималась кружиться и отклоняться, и все остальные милые и мелкие движения приходили в точное соответствие с движением корпуса. Мальчик словно оттенял ее – пританцовывал маленькими шажками, семенил вокруг своей подружки, счастливыми глазами приглашая всех полюбоваться. Лицо его влюбленно сияло, в такт музыке одним подбородком кивая на девушку, он словно просил у присутствующих подтверждения: правда она прелесть, правда, ведь правда?
Так они протанцевали несколько минут, подняли рюкзаки и, кружась, скользящим шагом, снисходительно улыбаясь на наши бурные рукоплескания и горластые «браво!», невозмутимо удалились в сторону улицы Яффо.