В первой части статьи предложен анализ упоминаний плача в «Повести временных лет» (ПВЛ), во второй прослеживается их распределение по текстологическим пластам летописи, в третьей кратко очерчивается выход традиции ПВЛ в позднейшее летописание – Киевскую, Суздальскую и Новгородскую первую летописи, наконец, в заключительной части дается краткий лингвистический комментарий.
Под словом плач в дальнейшем понимается упоминание плача, то есть контекст, в котором употребляется одно из следующих слов: плакати(сѧ) и приставочные дериваты этого глагола, плачь, рыдати, рыдание, сльзы и просльзитисѧ. При подсчетах за единицу принимается синтагма, содержащая не менее одного из таких обозначений. Текст ПВЛ дается по Ипатьевскому списку8 с введением современной пунктуации и указанием значимых разночтений, сверенных по сводному изданию Д. Островского9.
Всего в ПВЛ пятьдесят девять упоминаний плача. Двадцать шесть из них – погребальные, связанные с обычаем оплакивать умершего до или во время похорон. Большинство таких плачей – «народные», включенные в расширенные описанием похорон сообщения о преставлении князей. Модель, по которой они строятся, состоит из трех компонентов: обозначения плача, то есть предиката (P), объекта (O) и субъекта (S). Объект при этом всегда один, а субъектов может быть несколько:
(1) и плакашасѧ (P) по немъ (O) вси людие (S) плачем̑ великом̑ (912 г.)10.
(2) и плакасѧ (P) по неи (O) сн҃ъ еæ (S1), и внуци еæ (S2), и люде вси (S3) плачемъ великим (969 г.)11.
(3) и плакашасѧ (P) по немь (O) боæре (S1) аки заступника земли ихъ, оубозии (S2) акы заступника и кормителѧ (1015 г.)12.
(4) и плакашасѧ (P) по немь (O) людье (S) (1054 г.)13.
(5) и плакасѧ (P) по немь (O) Всеволодъ (S1) и люд̑е вси (S2) (1054 г.)14.
(6) и плакашасѧ (P) по немь (O) братьæ (S) (1074 г.)15.
(7) плака бо сѧ (P) по немъ (O) весь городъ Киевъ (S) (1078 г.)16.
(8) ї вси Киæне (P) великъ плачь створиша (P) над нимь (O) (1087 г.)17.
(9) плакасѧ (P) по нѣмъ (O) мт҃и его (S) (1093 г.)18.
(10) ї всі людье (S) плак̑ша [Радзивиловский и Академический списки: плакахоусѧ; Лаврентьевский список: пожалишаси] (P) по немь (O) повелику, оуности его ради (1093 г.)19.
(11) и плакашасѧ (P) по немь (O) боæре (S1) и дружина его всѧ (S2) (1113 г.)20.
На устойчивость этой модели указывают три закономерности: 1) обозначение объекта анафорическим местоимением (во всех случаях), 2) обозначение плача возвратным глаголом плакатисѧ в форме аориста 3‐го лица с управлением по + Loc (в девяти случаях из одиннадцати) и 3) порядок следования компонентов POS (также в девяти случаях). Обозначение субъектов, наоборот, всегда различается: умерших оплакивают и родственники, и приближенные, и народ. Исключение представляет «одиночный» плач матери по утопшем Ростиславе Всеволодовиче (9). С одной стороны, он, возможно, не нарушает общей закономерности, так как в Ипатьевском списке сразу после идет плач (10) – то есть один плач с двумя субъектами словно разбивается на две части. С другой стороны, весьма вероятно, что первоначальное чтение принадлежит Лаврентьевскому списку, где вместо глагола плача во втором случае употреблено пожалитисѧ, или же чтению Радзивиловского и Академического списков. Вариант Ипатьевского списка с невозвратной формой плакаша сомнителен, поскольку это единственное подобное употребление на двадцать семь возвратных.
Остальные погребальные плачи ПВЛ нельзя назвать народными. Описанная выше модель в них не выдерживается: