– Нет, не можешь, – холодно ответил Гарри, не оборачиваясь.
– Ладно, – ответил Рон и звук его удаляющихся шагов сказал Гарри, что он ушел. На какой-то момент он подумал, что Рон обиделся, но в его голосе не было и намека на обиду. Голос Рона был спокойным и понимающим, абсолютно не похожим на обычный и Гарри почувствовал себя захваченным врасплох.
Неужели Рон начал расти? – размышлял Гарри про себя. Действительно, его поведение в последние дни было более зрелым, чем раньше. В отличие от их товарищей он всегда позволял Гарри просто быть, не задавал глупых вопросов, не смотрел обеспокоено. Он в первый раз предложил свою помощь и не стал настаивать, почувствовав сопротивление. В первый раз за много месяцев Гарри почувствовал, что, возможно, он примет его извинения. Он был должен Фреду и, может быть, принятие руки помощи от Рона будет хорошим способом расплатиться с ним.
Что могло привести к такому внезапному изменению? Может, тот чертов инцидент с видением? Или смерть Фреда? Нет, они разговаривали и после похорон, и тогда Рон еще не был таким понимающим. Гарри сдался. Рон изменился и это было важно само по себе.
Желая проверить новоприобретенное понимание Рона, Гарри решил сесть рядом с ним на Трансфигурации, поскольку Гермиона все еще была обижена на него, а Невилл отдавал явное предпочтение Парватти. Рон удивленно поднял бровь, когда мальчик бухнулся рядом с ним, но не стал спорить.
– Привет, Рон, – выдохнул Гарри, – не возражаешь, если я сяду здесь?
– Конечно, нет, – спокойно ответил тот. – Это честь для меня.
– Ты смеешься надо мной! – Гарри выдавил улыбку.
– Нет, – совершенно серьезно ответил мальчик. – Я рад, Квайетус. – он подчеркнул последнее слово.
– Квайетус? – удивленно поглядел Гарри.
– Квайетус, – коротко кивнул Рон.
Они долго смотрели друг на друга, молча. Только вошедшая профессор Макгонагал пробудила их от странного транса.
– Что ж, мы, наконец, закончили изучать обычные трансфигурирующие заклинания и я хочу, чтобы вы серьезно подготовились к будущим занятиям. Заклинания, которые мы будем использовать, очень истощают, как физически, так и умственно. Те, кто здесь находятся, – она серьезно посмотрела на студентов, – конечно же, помнят программу прошлого года, включающую много теории о магических и немагических способах превращения людей. В этом году мы будем учиться использовать эти заклинания. Но, – ее лицо стало еще более серьезным, – эта работа требует хорошего физического и умственного состояния. Хорошего, – повторила она и посмотрела прямо на Гарри. – Поэтому я предлагаю всем быть в хорошей форме к первой неделе ноября, когда начнется настоящая практическая работа.
Гарри вздохнул. Он прекрасно понял намек профессора… Но с этим были проблемы. Он не мог спать и у него не было аппетита. И он знал, что его физическое состояние было очень далеким от хорошего.
Он все еще размышлял над этим, когда профессор остановила его после занятия:
– Мистер Снейп, на минутку.
Гарри опустил голову и задержался. Он должен был догадаться…
– Да, профессор?
– Мне очень жаль, мистер Снейп, но я не думаю, что вы в подходящей физической форме для …
– Нет! – перебил ее Гарри. – Я буду к ноябрю, я обещаю! Я не хочу бросать еще один класс, пожалуйста…
Макгонагал вздохнула и покачала головой.
– Я не имела в виду уроки.
Любопытство Гарри пересилило его стыд и он посмотрел ей в глаза.
– Тогда что?
– Я не думаю, что это мудро с твоей стороны – играть в квиддич.
Гарри покачал головой:
– Это был не совсем мой выбор, профессор, – несчастно сказал он. – Но я думаю, что команда нуждается во мне. Я не хочу оставлять их. Почти все в команде новенькие. Рон – единственный, кто остался на своем месте, Симус теперь Охотник и ему довольно непривычно на этом месте, Отбивалы довольно неплохие, но на земле чувствуют себя более уверенно, чем на метлах, трое Охотников совершенно не могут синхронизировать свои действия, наш капитан играет в квиддич всего год, как и Рон… И наша первая игра с Равенкло через десять дней, – Гарри глубоко вздохнул и нахмурился. – Я не могу уйти. Не сейчас и, возможно, не в этом году. Я обязан им. Я согласился играть, профессор.
Лицо Макгонагол было грустным. Грустным и очень, очень усталым.
– Вы говорите так, как будто не хотите играть, мистер Снейп, – сказала она чуть погодя.
– Потому что я действительно не хочу, – просто ответил Гарри. – Я все еще не понимаю, почему я согласился играть снова…
– А что с метлой? Если я правильно помню, вашей старой метлой пользуется мистер Уизли. Вы не планируете забрать ее?
– Вы шутите, профессор? – Гарри был ошеломлен. – Я один из чертовых совладельцев Волшебных Раковин Интернешнл, наследник Поттеров и так далее! – резко сказал он. Он ненавидел быть богатым. Ненавидел, потому что была вещь, которую невозможно было купить за деньги: любовь. Точнее: любовь Северуса.
– Следите за речью, мистер Снейп, – Макгонагал погрозила ему пальцем, но ее глаза улыбались. – Так что там с вашей метлой?
Гарри пожал плечами:
– Я получу ее завтра. Нимбус 2100.
– Нимбус? Почему вы не выбрали Всполох?
– Это будет несправедливо по отношению к остальным игрокам, – спокойно ответил Гарри.
– Но мистер Уизли…
– В его случае скорость не играет большой роли. В этом случае это не несправедливо.
– Понятно, – Макгонагал выдавила улыбку, но снова помрачнела: – Но мистер Снейп, это не значит, что вам не надо лучше готовиться к будущим занятиям Трансфигурацией. Вам нужно больше есть и спать.
– Я знаю! – сердито воскликнул Гарри. – Но как?!
– Естественно, зелье сна без сновиде…
– Мне давно пришлось перестать принимать его, – перебил ее Гарри. – У меня почти появилась зависимость от него.
– Тогда как вам удалось справиться в прошлом году?
Гарри почти открыл рот, чтобы ответить, но слова застряли у него в горле. Он не мог сказать: «Я спал с Северусом.» Даже мысль о том, чтобы произнести эти слова заставила его щеки пылать. Он не знал – плакать ему или смеяться.
– Северус помогал мне, – как-то выдавил он.
К счастью, профессор приняла покрасневшие щеки за знак печали и положила руку Гарри на плечо.
– Я знаю, что очень трудно быть разлученным с ним, но ты должен найти собственный способ справиться с этим …
– Я пытаюсь, – прошептал Гарри, – но это так трудно…
Молча, они шли в большой зал.
Этой ночью у Гарри снова было видение.
Оно началось с обычных пыток и боли: Волдеморт все больше и больше был уверен, что кто-то выдает его секреты, он подозревал шпиона среди своих последователей и Северус был прав: старый параноик не верил в Веритасерум, только в боль. Гарри ужаснулся, когда понял, что патологический страх Волдеморта перед зельем правды принесет ему больше боли, чем он мог представить. После более чем двух часов физических пыток и одного Убийственного Проклятья, Волдеморт остановил расследование и распустил общее собрание, оставив только Внутренний Круг, его наиболее доверенных миньонов.
– Теперь, когда мы свободны от врагов и шпионов, и никто не может предупредить Министерство, мы пойдем и освободим моего самого умелого слугу из Либерти, – Волдеморт почти выплюнул последнее слово и впервые в жизни Гарри согласился с ним. Что за безумная идея называть тюрьму именем свободы? Но у него не было времени медитировать над словами и намерениями: гнев Темного Лорда стал спадать и его связь с Гарри ослабла, так что через минуту мальчик обнаружил себя лежащим на кровати, его пижама пропиталась холодным потом, все мышцы болели, тело содрогалось от последствий заклятий.
Но у него не было времени сомневаться или ждать пока боль пройдет. Он заставил себя встать, надеть свитер и собрал всю силу воли, чтобы отправиться к кабинету директора.
Гостиная была пустой и темной, только сердитые всполохи в камине давали какой-то свет. Гарри вздрогнул, когда холодный воздух большого помещения пробрался под его влажную пижаму. Он выбрался за портрет Полной Дамы и остановился, чтобы отдышаться. Все болело. Глубоко вздохнув, он заставил себя идти вперед. Шатаясь, он миновал гриффиндорскую башню и класс Трансфигурации, когда ему снова пришлось остановиться. Он не был уверен, что сможет сделать хоть еще один шаг на своих трясущихся ногах. Прислонившись к стене, он проклинал свою слабость, дрожь изнеможения, боль и холод, когда еще более холодный голос прозвучал позади него: