Когда отбили пятое наступление в районе вокзала, Гречнев, считая, что силы противника подорваны, решил половиной личного состава отряда прорваться к защитникам вокзала. Наступление начали левым флангом, где во главе двух групп стали Колотушкин и Пархом. Бросив последние две бомбы, повстанцы ринулись в атаку. Пархом бежал впереди своей группы, размахивал револьвером и охрипшим голосом кричал «Ура!». Но через несколько десятков шагов повстанцы остановились. Солдаты беспрерывно стреляли, и дружинники падали один за другим. Прорыв осуществить не удалось. Пришлось отступать на прежние позиции, даже не подобрав убитых.
Снова, уже в который раз, появился Павлик.
— Дядя Гречнев! — Голос у парнишки срывался, кашель мешал ему говорить. — Дядя Гречнев! Они уже захватили склады на вокзале и взяли наших в плен.
— Много?
— Дядя Гуртовой говорил, что, наверное, человек двести. Это те, что были без винтовок, только с железными прутьями.
— Что он передал?
— Сказал, если есть силы, помогите.
— Постараемся помочь, так и скажи.
— Я вам еще об одном не сказал.
— Что, что? Говори быстрее.
— Дядя Дейнега, учитель из Гришина, убит, лежит на перроне.
Гречнев, Колотушкин, Пархом и все, кто стоял рядом, сняли шапки и низко склонили головы.
— Павлик, передай — будем пробиваться.
Но Павлик не смог передать эти слова Гуртовому. Как и прежде, он дополз до позиций защитников вокзала. Осталось преодолеть несколько саженей — прыгнуть в ров, потом ползком к своим. Но когда он выскочил из рва, драгуны, приметившие отважного парнишку, взяли его на мушку, и несколько пуль пробили юноше грудь. Отважные связные подползли к Павлику, осторожно потащили его по снежной дорожке, но он уже не дышал. Его положили рядом с командиром гришинского отряда Дейнегой и накрыли кумачовым полотнищем.
Наступали сумерки. Декабрьский день короток. Гречнев пригласил к себе Пархома и Колотушкина.
— Вот такое дело. Только что пришли парламентеры.
Возле него стояли потупившись два солдата с белыми повязками на рукавах. Один из них держал шест с прикрепленным к нему белым полотнищем.
— А ну-ка, повторите! — сурово произнес Гречнев.
Державший шест скороговоркой выпалил:
— Господин капитан приказал, чтобы вы сложили оружие. Если не сложите, расстреляют всех пленных.
— Слышите, товарищи командиры. Расстреляют! Видите, какой страшный капитан. А сколько у вас пленных?
— Сказал господин капитан, что четыреста… Теперь, может, и больше, — мигая глазами, произнес солдат.
— Четыреста! А где они их взяли?
— На правом фланге… Там какой-то дом стоял.
— Мастерские… Вагонные мастерские, — сказал Колотушкин, угрюмо посмотрев на Гречнева.
— Да, мастерские! Так и говорили — атаковать мастерские. В этом доме и за ним находились люди.
— Передай капитану, что оружия не сложим и пойдем в наступление. Мы получили сообщение, что к нам на помощь идет большой отряд повстанцев из Екатеринослава с большим количеством бомб. Понял?
— Так точно!
— И еще скажи, что из Краматорска скоро прибудет еще одна дружина, а у них на вооружении сто бомб да еще и пулемет. Мы как чесанем вас, только пыль столбом поднимется. Понял?