— А этим можно играть по-настоящему! — воскликнул Пархом и протянул мяч старшему. — Принимайте и меня в свою команду! Или не хотите?
Младший, крутолобый карапуз, вопросительно посмотрел на старшего. Тот кивнул головой в знак согласия и бросил мяч гостю. Пархом перебросил его младшему. А тот схватил мяч обеими руками и начал рассматривать новенькую глянцевую игрушку.
— Нравится? — спросил Пархом.
— Да! — шмыгнул носом мальчик.
— Как зовут тебя?
— Аривоном.
— Наверное, Илларионом!
— Так дядя поп окрестил, но дома зовут Аривоном, — бойко и деловито ответил мальчик, впившись глазами в волшебный подарок.
— А тебя как зовут? — обратился к старшему.
— Меня Иваном.
— Сколько тебе лет?
— Мне четырнадцать, Аривону восемь.
— Так вы уже настоящие кавалеры!
Илларион захохотал:
— «Кавалеры»! Нас папа не пускает гулять на улицу. Мы гуляем только во дворе.
— А я уже два года работаю у хозяина, — добавил Иван. — Сегодня дома, упал на работе и разбил голову. — И он не спеша снял картуз.
Пархом только теперь заметил, что у Ивана была забинтована голова.
— Он учится на токаря, — доложил разговорчивый Илларион. — Дядя! А вы зачем пришли? — спросил, крепко держа в руках мяч.
— Пришел в гости к вашему отцу.
— А как вас зовут?
— Меня зовут… — запнулся Пархом, чуть было не назвав свое настоящее имя, и, мысленно выругав себя, сказал: — Зовут меня Петром.
— Дядя Петя! А этот мяч вы нам принесли? — задрав голову, поинтересовался Илларион.
— А кому же? Вам.
— Какой хороший мяч! И синий, и красный. Какой чистенький! — Довольный Илларион поглаживал ладонью неожиданно полученную дорогую для него вещь.
— Что же ты делаешь у хозяина? — спросил Пархом Ивана.
— Учусь токарному делу. Первый год хозяин ничего не платил. А теперь платит по пять копеек в день. Я уже умею кое-что выточить — и ножки для столов, и ровные спинки для стульев.
— Да ты, я вижу, уже мастер!
— Стараюсь! Хочу перейти на завод.
Илларион потихоньку отошел от брата и гостя, занялся мячом: подбрасывал его вверх, ловил, рассматривал, снова осторожно подбрасывал, не давая упасть на землю, чтобы не испачкать.
Пархом и Иван так увлеклись разговором, а Илларион мячом, что никто из них не заметил, как во двор вошел старик Матусевич.
— Добрый вечер! — услышал Пархом суровый голос и тотчас же ответил:
— Вечер добрый!
А Илларион подбежал к отцу, показал ему дорогой подарок.
— Это мне дядя Петя принес, — гордо заявил он.
— А ты поблагодарил? — спросил отец.
Илларион покраснел и чуть слышно промолвил:
— Спасибо!.. Я забыл поблагодарить, мяч такой хороший!
— Не забудь в следующий раз, — разговаривая как со взрослым, поучительно сказал Кирилл Михайлович.
— Хорошо, папа, теперь я никогда не забуду, — с достоинством ответил Илларион и посмотрел на Пархома, улыбнувшись.
Дети, воспитанные отцом и матерью в уважении к старшим, незаметно отошли в другой конец двора и занялись игрой в мяч.
— Садитесь, гость, — указав на скамью возле домика, неприветливо произнес хозяин. — Каким ветром, откуда и куда путника несет? С кем «мею честь», как любит повторять англичанин Смит, наш мастер.
— Моя фамилия Кардаш, а зовут Петром, — ответил Пархом.
— Ну а я — Матусевич Кирилл Михайлович. Хозяин этого имения, — обвел вокруг рукой. — Вы ко мне держали путь?
— Да, к вам, к вам, Кирилл Михайлович. Извините, вы упомянули мастера-англичанина. А на вашем заводе много англичан?
— А как же! Хозяин Эльворти приехал в нашу страну из Англии, открыл здесь свой завод. Нашим зерносеям машины нужны — делает молотилки и сеялки, а разных подручных с собой привез, видите ли, у наших ума мало. Так он считает. Вот и ходит «мею честь», покрикивает на нас.
— И у нас так. Лет сорок тому назад ловкий англичанин Джон Юз обвел вокруг пальца князя Кочубея, откупил у него землю и право на сооружение завода. Князь ничего не соображал в коммерции, да и не хотел марать свои аристократические руки каким-то дымящим заводом. Юз выложил ему двадцать четыре тысячи фунтов стерлингов. Князь обрадовался и тут же промотал их в заграничных увеселительных заведениях, а Юз гребет и гребет себе денежки из нашей щедрой земли…