— Гамай Пархом, немедленно в контору! — и убежал.
Пархом бросился догонять его.
— Что летишь как оглашенный? Скажи, что случилось?
— Не знаю, — отозвался посыльный уже за порогом цеха. — Там находится инженер. Ждет.
Шагая в контору, Пархом не мог догадаться, зачем его вызывают. Неужели выгонят с завода? Так будто бы нет оснований. В последнее время к его работе не придирались. В цехе бывает каждый день, не пьянствует, с мастером не ругался. Вроде бы и прицепиться не к чему.
В захламленных сенях конторы столкнулся со знакомыми сталеварами. Они только что пришли и не знали, в какую дверь заходить. Обрадовались, увидя Пархома, подошли к нему.
— И тебя вызвали? Не знаешь зачем?
— Вызвали. Зачем, не знаю, хлопцы, успокойтесь. — И направился к двери, взялся за щеколду.
В длинной комнате сидели конторские служащие, некоторые считали на счетах, другие писали, уткнувшись в бумаги. За столом, стоявшим у входа, сидел военный. Пархом посмотрел на погоны. Кажется, поручик.
— Не к вам ли вызвали? Нам сказали… — начал Пархом, обращаясь к поручику.
— Как фамилия? — не отрывая глаз от стола, пробормотал офицер.
— Гамай… Гамай Пархом, — четко произнес Пархом.
Офицер провел пальцем по списку, потом посмотрел на Пархома бесцветными глазами и сказал:
— Немедленно готовьтесь… Завтра утром отправляется эшелон.
— Какой эшелон?
— Эшелон с мобилизованными. Прибыть не позже пяти часов утра. В пять тридцать отправка.
— Куда? Еще же не было приказа о мобилизации.
— Был, о частичной мобилизации. Все! Поменьше разговаривайте! Кто там еще?
К столу подошли сталевары. Им офицер сказал то же самое, чтобы тоже к пяти часам явились на станцию.
На дворе сталевары подошли к Пархому, и один, с виду спокойный, вдруг громко спросил:
— Скажи… Ты же ближе к комитету. Что это такое? Что делать?
Пархом вскипел и дернул сталевара за руку:
— Ты что? О комитете не вспоминай. Хочешь попасть в полицию. Хочешь всех нас провалить?
— Да нет, — испуганно оправдывался сталевар. — Упаси бог. Как это так — провалить комитет. Ты что?
— Тогда помалкивай. Кто тебя учил на улице болтовней заниматься? — строго выговаривал Пархом собеседнику.
— Да я ничего… Хотел спросить у тебя, почему это нас гонят в армию.
— Я не знаю… меня тоже гонят. В армии посмотрим, что делать. А тебе приказываю держать рот на замке — молчать и молчать. Когда найдешь своих, тогда поговорим, чтобы никто не слышал.
— Понял.
— То-то. А распустишь язык, сразу попадешь в полицию.
На рассвете пришли на станцию. Там уже стоял поезд из пяти товарных вагонов. Впереди них шипел паровоз, и по перрону прохаживались два железнодорожных жандарма.
— Живее, живее! Подходите сюда. Называйте фамилию! — суетился на перроне поручик, сидевший вчера в конторе.
Сделав пометку в списке, скомандовал садиться во второй вагон. Пархом в сопровождении Сони и тестя подошел к вагону. Там стоял молодцеватый унтер-офицер в новеньком мундире.
— Садись, — указал рукой на лестницу, стоявшую у вагона. — Уже десять человек из нашей команды есть, вон выглядывают, а двадцать где-то задержались. В вагон! В вагон! — повысил он голос.
— Поезд еще ведь не отправляется. Я побуду со своими.
— Приказано всем садиться в вагоны. Вон, видишь, где родственники стоят? — показал рукой на заборчик, за которым толпились женщины и девушки. — Прощайтесь. А вы, — обратился к Соне и ее отцу, — идите туда.
В вагоне среди новобранцев, сидевших на нарах, Пархом увидел нескольких знакомых рабочих с завода. Он хорошо знал их, поскольку не раз встречался, выполняя задание заводского комитета большевиков. Теперь он понял, что власти губернского города Екатеринослава решили поскорее выслать из губернии неблагонадежных рабочих, отправив их в армию…
В Екатеринославе Пархом попал в маршевую роту. Там их держали не долго, посадили в вагоны и повезли на фронт, потому что, в то время как новобранцы проходили азы военного искусства на казарменном дворе шумного города, Германия объявила войну России, следом за Германией и Австрия.
Пока новобранцы ехали из Екатеринослава через Лозовую, Харьков, Полтаву, Киев, Винницу, Проскуров, начались бои и их 8-я армия уже форсировала реку Збруч. Неделю продержали новобранцев в Тернополе, где они с утра до вечера обучались штыковому бою, ползали по-пластунски. Но самым важным было умение обращаться с винтовкой, чтобы каждый солдат умел быстро и метко стрелять, разбирать и собирать затвор.