— Знаете, мистер Уокер, тут прекрасный вид из окна, — говорю я ему.
Барри удивлённо поворачивается к окну и видит там парк с зигзагообразными дорожками, которые скрываются из вида под листвой деревьев.
— И правда, вид просто прекрасный, — соглашается он, затем поворачиваясь обратно ко мне и интересуясь: — Могу присесть рядом?
Я одобрительно ему киваю.
— Олливия, как по твоему, — поправляя свой костюм, мужчина опирается локтями на свои колени, — что порождает союз желаний и мастерства?
— Шедевры. Джон Раскин. — незамедлительно отвечаю я.
— Абсолютно верно. Но что любопытно — найти этот союз очень сложно.
— А что, если человек не знает, где искать желание и как оттачивать мастерство?
— Тогда на помощь приходит общество, которое и побуждает желание оттачивать мастерство. Логично?
— Не всегда, — сухо отзываюсь в ответ.
— Приведи пример, — предлагает он.
Я же, недолго думая, прижимаю к себе папку плотнее и поясняю:
— Молодой автор, который задал себе вопрос: «О чём я хочу написать книгу?», имеет только желание её написать. Он её пишет, пишет и пишет. Мастерство пера у него нулевое и, вне всяких сомнений, на помощь к нему приходит общество. Оно настолько сыто и напичкано «шедеврами» литературы, что молодому автору приходится перекраивать свою книгу под моду. Приходит день, когда он отправляет её в издательство, но там терпит отказ. Отправляет в другое издательство — и там отказ. И так по кругу, пока его список с адресами иссякнет. Что тут будет побуждать автора сотворить шедевр? Желание есть, а мастерству откуда взяться?
— Чтобы добиться чего-то, надо не стоять на берегу, дрожа от страха, а смело нырять в воду и грести изо всех сил.
— А если ты не умеешь плавать?
— Джоана Харрис написала три книги, ни одна из которых не была издана прежде, чем её четвёртая книга «Шоколад» не стала мировым бестселлером, и по ней не был снят не менее популярный фильм. А книга Мелоди Битти «Преодоление созависимости» была отклонена двадцатью издательствами…
— И в дальнейшем продана в пять миллионов экземпляров, — заканчиваю я, глубоко вздыхая и поправляя платье, которое чуть-чуть задралось на коленках.
— Не каждый может сотворить шедевр, но каждый может попробовать.
Барри доброжелательно улыбается мне, и я машинально улыбаюсь в ответ, отводя взгляд на окно. «В чём-то он прав», — приходит ко мне понимание, но меня всё равно терзают мысли о том, что многие шедевры остаются незамеченными издательствами. «Они попусту не влезают в бюджет сейчас, а потом о них забывают напрочь», — думаю я не без грусти.
— Знаешь, что самое ужасное? — начинает Барри заглядывая мне в глаза. — Свято верить в то, что от одного произведения зависит вся твоя карьера. — Он глубоко вздыхает и опускает голову. — Ведь, никто не даст тебе гарантий того, что оно будет опубликовано, или же, признано публикой в мире.
— И что делать дальше?
Он поднимается с пуфика и, поправив галстук, отвечает:
— Открой миру то, что без тебя навсегда осталось бы скрыто.
Я же лишь улыбаюсь мистеру Уокеру и его очередному цитированнию моей любимой книги. В его словах всегда таится скрытый подтекст. Иногда они носят философский характер, а иногда помогают справиться с внутренним страхом или же гневом. Он умеет подбирать правильные слова и формулировки, которые придают достаточно сил, чтобы поверить в себя и отбросить все сомнения, имевшиеся в голове. Попрощавшись со мной, мужчина размеренно направляется прочь, а я смотрю ему вслед, размышляя о том, что нужно доделать работу к началу собрания.
Под конец рабочего дня я уже корректирую отчёт по проделанной редактуре, внося последние правки в эпизоды, которые хочу закончить сегодня. Погода за окном стремительно портится, и начинается сильный ветер с дождём, но это ничуть мне не мешает. Сквозь открытую форточку проникает прохладный ветерок, задевая ближайшую стопку бумаг с рукописью, отчего та тихо покачивает верхними листочками. Добавив последнюю правку и нажав на Еnter, я отправляю в печать готовый отчёт. Офис уже начинает пустеть, потому что коллеги из разных отделов постепенно расходятся по домам, оставляя работу на завтра. Мне же никогда не нравилось оставлять дела на утро, ведь если возможно сделать всё сейчас, то почему бы и нет? Принтер нехотя выплёвывает листок и глухо трещит. Подойдя к нему и забрав из лотка готовый отчёт, я оборачиваюсь и испуганно вскрикиваю от неожиданности: