— Тебе-то откуда знать, каких женщин он любит? — откладывая книгу, насмешливо спросил Сэнди.
— Знаю… — задумчиво протянула Эмма.
— Я бы на твоем месте попридержал язык и поменьше распространялся о его предпочтениях. Это не твоё дело, сестричка, — уже серьезней сказал он.
На его замечание Эмма лишь надменно ответила, что не ему — сопляку, указывать ей, что делать, но библиотеку не покинула, продолжая молча размышлять о каких-то только ей ведомых далях. Сэнди лишь закатил глаза и вернулся к изучению анализа спада на инвестиционном рынке, попутно разбавляя чтиво собственными мыслями и мечтами.
***
Габриэлла вышла из своей спальни, решив немного побродить по поместью. После конной прогулки она чувствовала острую необходимость пройтись по твёрдой земле. Её до сих пор трясло от лёгкой рыси, которую продемонстрировала тонконогая Молли со своим милейшим хозяином.
Пока день еще не начал клониться к закату, она хотела осмотреть особняк снаружи и сделать несколько снимков. С мистером Денвером они, слава богу, пришли к согласию, и Габриэлла уже успела набросать вопросы для сегодняшней беседы и общий список тем, которые хотела бы осветить в своей книге.
Длинный коридор вел её к парадной лестнице нескончаемой чередой похожих, как две капли воды, дверей. В декоративных нишах, оформленных под Средневековье, украшенных искусно расписанными вазами благоухали зимние розы и орхидеи из оранжереи миссис Крэмвелл. И если бы не синяя ваза с узорчатым выпуклым рисунком, то вряд ли бы Габриэлла смогла отыскать свою спальню. Очередной поворот, и она оказалась возле тяжелой резной двери, выбивавшейся из общего ансамбля и цветовой гаммы. Дверь в библиотеку было ни с чем не спутать: тёмный дуб, массивные медные ручки с плетёным орнаментом и вазы в человеческий рост с закрученными в спираль стеблями бамбука. Когда Элизабет показывала библиотеку, Габриэлла заметила внутри на ажурном столике малахитовый телефон, очень похожий на тот, что был в магазине Самюэля Митчелла. Она не смогла сделать ни одной фотографии в его антикварной лавке и проиллюстрировать часть книги, посвящённую его рассказу, было нечем, но сейчас представилась возможность исправить это. Захарии Денверу эти несколько фотографий ничего не будут стоить, а она сможет вложить некую память, хоть какой-то наглядный пример увлечения Самюэля длиною в жизнь.
Дверь в библиотеку была приоткрыта, и Габриэлла тихонько скользнула внутрь. Сейчас царство книг было ярко освещено, а приглушенные голоса, доносившиеся с противоположного конца комнаты, яснее ясного говорили, что лучше зайти в другой раз. Она разочарованно поджала губы — свет для фотографии был идеальным — и сделала шаг к двери, но собственное имя, произнесенное ленивым голосом Сэнди, заставило замереть и прислушаться.
Когда Габриэлла наконец оказалась на улице и глубоко вдохнула влажный морской воздух, она с улыбкой вспомнила подслушанный в библиотеке разговор, который помог ей сделать несколько весьма интересных выводов: во-первых, Эмма оказалась не такой уж апатично-равнодушной. Во-вторых, она проявляет необыкновенный интерес к сексуальным предпочтениям своего кузена. А в-третьих, конечно же, то, что джентльмены всё-таки предпочитают блондинок! В шутку посетовав на мать, наградившую её по-настоящему чёрными, густыми волосами, Габриэлла пошла в сторону пышных фигур кустарника, ко входу в лабиринт.
Восточное крыло практически полностью скрывалось под обильными зарослями плюща. Только на третьем этаже кое-где проглядывали пожелтевшие оконные рамы и мутные пыльные стекла. Габриэлла взяла камеру и сделала пару снимков. С этого ракурса дом больше напоминал заброшенный готический замок, чем процветающий и обжитой особняк. Опасный, напряжённый и странно притягательный — именно такие слова пришли на ум при созерцании его мрачного великолепия. Она чуть отступила назад и уперлась в колючую стену. Лабиринт. Волнообразный, густой, огромный.
Её детская мечта — побродить в зелёных зарослях — наконец исполнится! Габриэлла неплохо изучила его с высоты своего балкона и, без опаски заплутать, вошла внутрь. В самом его сердце находилась кованная железная лавочка и античная скульптура, которые могли послужить ориентиром. К тому же, оттуда можно было сделать хорошие снимки.
Живая изгородь из деревьев и кустарников представляла собой хитросплетённую цепочку из тупиков, путанных дорожек и ложных ходов. И чем дальше Габриэлла заходила, тем яснее понимала: никаких ориентиров здесь быть не может! Плотно высаженные растения достигали в высоту около шести футов, и единственное, что она могла видеть — это заросли шиповника и серое небо над головой. А проход к центру, сверху казавшийся таким простым и незамысловатым, на деле оказался сложным и запутанным. Габриэлла остановилась, решив повернуть назад. В одиночку она вряд ли сможет найти проход к центру, а плутать здесь до вечера перспектива не из приятных. Сделав несколько шагов, она отчётливо поняла, что не знает куда идти: в какой стороне выход, а в какой центр огромного лабиринта?