«Интересно, во всех английский семьях из горячих напитков предпочитают исключительно чай или это особенность семейства Денвер-Крэмвелл?» — размышляла она, мысленно поставив галочку напротив ещё одного вопроса. Но, прикусив губу, решила отбросить эту мысль. Если мистер Денвер хочет пить чай, она потерпит.
Когда они вновь остались вдвоем, Габриэлла оторвалась от блокнота и, подняв глаза на Захарию, споткнулась об его изучающий взгляд.
— О чем вы думаете, мисс Хилл?
— О какао, — честно ответила она. Сделка есть сделка. «И пирожных! — мысленно добавила Габриэлла. — Полуправда — тоже правда». В своих маленьких женских слабостях признаваться ох, как не хотелось!
— Я думал, вы не любите только овсянку. — Он уже поднял трубку телефона, чтобы приказать поменять напитки, когда Габриэлла быстро произнесла:
— Пусть остаётся чай, давайте продолжим. — Она демонстративно поднесла чашку к губам и сделала маленький глоток.
— Когда в 1921 году в Эйджвотере случился пожар и погибла леди Гленерван, её муж Рональд не прожил и двух недель после случившегося. Обширный инфаркт. Говорят, он очень любил супругу. У них не было детей, и мой прапрадед, ближайший родственник по мужской линии, унаследовал землю и поместье. Рональд чётко прописал в завещании пункт о наследовании поместья — владеть Эйджвотер-Холлом может только мужчина.
— Мистер Денвер, именно смерть леди Гленерван породила много слухов и загадок. Вы верите, что её смерть — не роковая случайность?
— В Корнуолле может быть всё, — загадочно начал Захария. — Ровена была потрясающей красавицей, и я знаю об этом не понаслышке, её портрет сохранился и находится в особняке. А её муж, по слухам, был страшным ревнивцем. В архивах, которые достались моему прапрадеду, были упоминания о сестре Рональда. Она была вдовой и часто гостила в поместье брата. Поговаривали, что она не любила леди Гленерван и всячески наговаривала на неё. Возможно, её наговоры возымели действие, и лорд Гленерван в приступе ревности запер супругу в любимом салоне, где она принимала гостей, устраивала чаепитие, а затем поджег его. Но это всего лишь легенды и домыслы, которыми обрастают все трагические истории. — Захария пожал плечами, что означало — правды в этой истории уже не найти.
— Почему ни ваш отец, ни вы не восстановили восточное крыло? Вы верите, что там обитает не упокоившийся призрак Ровены Гленерван?
— Я не верю в паранормальную чушь. Я верю только своим глазам, а они никаких духов не видели. А крыло… — Он на секунду задумался. — Эту часть особняка отец считал семейным достоянием, и я с ним согласен. Дом и без того большой, пока нам не нужны дополнительные комнаты, возможно, когда-нибудь я и отстрою его заново.
Габриэлла замолчала, обдумывая следующий вопрос. Ей было интересно, почему мужчина, обладавший внушительными материальными возможностями, не обделённый талантами и умом, и достаточно привлекательный внешне…
«Нет, не так, — оборвала она свою мысль. — Чертовски привлекательный внешне!»
Которого с полной уверенностью можно назвать одним из самых завидных холостяков Великобритании, до сих пор не женат?
— Мистер Денвер, вы были женаты? — решилась на довольно-таки личный вопрос Габриэлла. Но они заключили сделку, и по её условиям она может спрашивать о чём угодно. А отвечать или нет, пусть сам решает.
— Это интересно знать лично вам, мисс Хилл, или читателям? — тон Захарии стал резче, а пальцы, до этого лениво рисовавшие невидимый узор на столе, сплелись в замок.
— Вы говорили, что я могу задавать любые вопросы. Мне нужно узнать вас лучше, чтобы достоверно передать образ, — спокойно ответила Габриэлла.
— Хорошо, давайте познакомимся поближе. Кто ваши родители, мисс Хилл? — достаточно агрессивно начал он. — У вас весьма незаурядная внешность. Занятное сочетание бледной кожи и светлых глаз с угольно-чёрными натуральными волосами, таких не наследуют от… — он слегка замялся, подбирая правильное слово, — от среднестатистических американцев, — вполне корректно закончил Захария.
— От белых, вы хотели сказать? — ощетинилась Габриэлла. — Так вот, мистер Денвер, у моей матери были индейские корни, а отец родился в Бремене. И да, вы правы, их сложно назвать среднестатистическими американцами.