— Самюэль, — она подчеркнуто по-дружески назвала мистера Митчелла, — помогал мне с написанием книги, много рассказывал историй: о редких камнях, об интересных людях. — Она решила приукрасить действительность или попросту соврать. Пусть думает, что она была на короткой ноге с покойным Митчеллом и знает больше, чем есть на самом деле.
— Это я нашла его тело, — продолжила она.
Он слегка вздернул бровь и, отпив немного кофе, сказал:
— Сочувствую.
— Я краем уха слышала, что вас тоже вызывали в полицию. Что-то там насчёт вашей визитки, — делая вид, что пытается вспомнить детали, задумчиво проговорила Габриэлла. Ничего подобного она, конечно же, не слышала. Она вообще понятия не имела, что таинственный мистер Денвер находится в Чикаго. Но зная о такой немаловажной составляющей, как визитка в руке покойника, дальнейший механизм действия властей предугадать не составило труда.
— Пока, мисс Хилл, вы не сказали мне ничего принципиально нового. Всё это я уже слышал в полиции. Также мне сказали, что его смерть — несчастный случай.
— А вам говорили в полиции, что некий джентльмен, весьма настойчиво предлагал мистеру Митчеллу продать очень редкий бриллиант? Вы ведь джентльмен, мистер Денвер?
Признаться, у него была железная выдержка, но Габриэлла следила и заметила. Что-то неуловимое проскользнуло в его глазах. Они на долю секунды вспыхнули голубым огнем и сразу же приняли выражение абсолютной непроницаемости.
— О чем ваша книга, мисс Хилл? — меняя тему, спросил Захария. Его поза расслабилась, а в глазах появилось любопытство, но такое же ленивое и небрежное, как и улыбка, изогнувшая тонкие губы.
«Пробуете свое обаяние, мистер Денвер? Ну-ну», — подумала Габриэлла, а вслух произнесла:
— О предметах искусства, антиквариате, редких драгоценностях и, конечно же, о людях. Мистер Денвер, утолите мое любопытство: вы владеете одним из осколков бриллианта Ибелин?
— Мисс Хилл, у меня скоро самолет, и я, к сожалению, не могу продолжить нашу занимательную беседу. Но меня очень заинтересовала… тема вашей книги. — Захария взял со стола льняную салфетку и, достав из внутреннего кармана пиджака ручку, написал на ней адрес.
— Следующие три месяца я проведу в своем поместье на юго-западе Англии, в Корнуолле. Я приглашаю вас стать моей гостьей и записать мою историю, и, возможно, я отвечу на некоторые ваши вопросы, если вы ответите на мои. — Он подал ей салфетку и, бросив на стол пятидесятидолларовую банкноту, поднялся.
— И ещё, мисс Хилл, мне нравятся смелые люди, но не испытывайте больше мое терпение на прочность, оно у меня не бесконечное. Всего доброго! — Захария Денвер перебросил пальто через руку и направился в сторону выхода.
«Что это было? Совет? Предупреждение? Угроза?» — Она нахмурилась, но салфетку из рук не выпустила, задумчиво рассматривая размашистые закругленные буквы. Потом Габриэлла аккуратно свернула её вдвое и заботливо положила на дно сумки.
***
Когда Габриэлла приехала в редакцию, стрелки часов пробили ровно шесть вечера, а это значит — официальный конец рабочего дня, но только официальный. Возле Трибюн Тауэр, в здании которого находился офис чикагского вестника, как всегда толпились неугомонные крикливые туристы. И ни жуткий ветер, ни дождь, ни даже ураган — ничто не могло стать помехой на пути культурного обогащения. А если учесть, что знаменитый неоготический небоскреб по праву считался главной достопримечательностью и неоспоримым достоянием Чикаго, то через людей приходилось буквально прорываться. В очередной раз задев плечом молоденькую девушку-туристку, Габриэлла устало подмигнула свирепой горгулье, искусно вырезанной из камня и зорко охранявшей фасад здания, и побежала к закрывающемуся лифту.
Редакция была полупустой, но это совершенно не означало, что рабочий день закончился, и отсутствующие сотрудники отправились по домам. Большинство из них сейчас на выезде — выполняют редакционное задание, несут свет знания в каком-нибудь грязном закоулке, где произошло преступление, или освещают какое-нибудь политически важное событие.
Габриэлла упала в кресло за рабочим столом и наконец перевела дыхание. Предложение мистера Денвера она обдумывала последние два дня, но обдумывала так, для проформы. Она бы никогда не упустила такой шанс и мысленно согласилась мгновенно. Заявление об отпуске за свой счет давно написано, намного раньше, чем произошел весь этот калейдоскоп невероятных и трагических событий.