Сквозь тернии к счастью
Кира Фарди
Я скучаю по тебе·2
Глава 1.
Глава 2. Рита
Глава 3. Антон
Глава 4. Рита
Глава 5. Антон
Глава 6. Рита
Глава 7. Антон
Глава 8. Рита
Глава 9. Антон
Глава 10. Рита
Глава 11. Антон
Глава 12. Рита
Глава 13. Антон
Глава 14. Рита
Глава 15. Антон
Глава 16. Рита
Глава 17. Антон
Глава 18. Рита
Глава 19. Антон
Глава 20. Рита
Глава 21. Антон
Глава 22. Рита
Глава 23. Антон
Глава 24. Павел
Глава 25. Рита
Глава 26. Антон
Глава 27. Рита
Глава 28. Антон
Глава 29. Рита
Глава 30. Антон
Глава 31. Рита
Глава 32. Антон
Глава 33. Рита
Глава 34. Антон
Глава 35. Рита
Глава 36. Антон
Глава 37. Павел
Глава 38. Антон
Глава 39. Антон
Глава 40. Анна Анатольевна
Глава 41. Рита
Эпилог
* * *
Глава 1.
Антон
Морские волны набегали на берег и откатывались назад, шелестя округлой галькой. Белая чайка, важно прогуливавшаяся вдоль кромки воды, каждый раз вспархивала и с криком отлетала назад. Я наблюдал за терпеливой птицей, но думал о своём.
Бирюзовый цвет волн будил воспоминания, которые я раз за разом гнал от себя. Только я опускал веки, как видел удивленно распахнутые глаза с длинными ресницами, и слышал нежный голос, зовущий меня.
Сердце сжалось, к горлу подкатил комок.
— Я скучаю по тебе, — невольно вырвалось у меня, но я тут же оглянулся: не услышал бы кто.
Нельзя! Ни думать, ни представлять, ни говорить об этом нельзя. Табу! События и чувства, спрятанные за семью дверями и запечатанные семью замками.
Недавно я прочитал, что в европейских странах много веков подряд бирюзу воспринимали как талисман, приносящий удачу. Моя встреча с этим волшебным цветом обернулась непреходящей тоской и отчаянием.
Я встряхнул головой и надел солнечные очки: так море становилось темным и мрачным под стать моему настроению, которое сегодня вообще было ни к черту. Очередной визит к светилу медицинской науки принес только горькое разочарование и усилил мое желание помахать рукой этому миру.
— Угу! — бормотал седой доктор в израильской клинике и качал головой, разглядывая мои снимки. — Ага! Хм!
— А точнее вы что-то можете сказать? — нетерпеливо прервала его хмыкание мама.
Все эти годы она не отходила от меня ни на шаг. Я был благодарен ей за внимание и заботу, но… Боже мой! Как меня душила эта опека! Если раньше я мог как-то сопротивляться ей, то сейчас…
Я судорожно вздохнул и опять посмотрел на чайку. А она поднялась ввысь, а потом резко кинулась в волну и взмыла в воздух. В ее клюве трепетала серебристая рыбешка. Прямо как я сейчас: вроде бы жив, но в то же время в плену.
— Антоша, хочешь сок? — крикнула мама преувеличенно бодрым голосом. Она последнее время только так со мной и разговаривала.
Я обернулся и прищурился: даже сквозь очки лучи южного солнца били прямо в глаза. Мама стояла на веранде виллы, которую родители сняли этой осенью, чтобы оставаться рядом со мной, пока я прохожу очередное обследование.
А зачем? И так все ясно. Сколько раз за эти годы вспыхивала и гасла надежда. Я больше не хочу. Устал. Нет желания бороться и страдать.
— Нет, — ответил я.
— Ты помнишь, что мы планировали прокатиться на яхте?
— Да. Хорошо. Я подожду вас на причале.
Я нервничал. Впрочем, в последние годы это было моим обычным состоянием. Я кричал, капризничал, требовал к себе внимание, как маленький ребёнок, но не мог избавиться от душевной боли, которая просто душила меня, выворачивала наизнанку желудок и отключала мозги.
«Соберись, соберись! — приказал себе я. — Сегодня твой шанс вырваться на волю».
Родители показались через несколько минут. Охранники волокли сумки со снаряжением и продуктами. Мама шла налегке и с кем-то разговаривала по телефону. У отца на плече висел этюдник, в руках был чемоданчик с красками: он никогда не изменял своим привычкам.
Они приблизились. Отец тронул меня за плечо и сказал:
— Я сейчас отнесу это на борт и помогу тебе.
— Хорошо, — кивнул я, но мне было все равно.
Я проследил за ними взглядом и положил пальцы на рукоятку. Моя Меура плавно тронулась с места. Отец услышал звук мотора, бросил на доски причала этюдник и кинулся обратно. Он встал на пути, расставив руки.
— Антон! Не смей! Это опасно!
От яхты бежала мама. Она смешно перебирала стройными ногами в коротких шортах, но я даже не улыбнулся: я устал от опеки и от этой жизни.