Радовало одно, я увижусь с Аллой, надеюсь все хорошо.
- Ань, ты чего задумалась, холодно?- спросил внезапно подошедший Никита, я
даже не заметила, как он закончил играть. Да, что-то слишком много он мне
внимания уделяет.
- Немного, пойду уже скоро, - ответила я. Он придвинулся ближе, обнял одной
рукой и придвинул к себе, а второй рукой начал потирать мою руку, грея. Нет, это
уже слишком, я хотела уже сказать, чтобы он меня отпустил, как услышала:
- Можно мне, - Саша... А потом заиграла одна из моих любимых песен,
исполненная самым прекрасным голосом во вселенной, и все потеряло смысл.
Рука Никиты, поглаживающая меня, его шепот, не заметила я и ревнивых
собственнических взглядов, которые бросали парни друг на друга, только песня,
только голос, только зеленые глаза...
- А мы не ангелы, парень
Нет, мы не ангелы
Темные твари
И сорваны планки нам
Если нас спросят
Чего мы хотели бы
Мы бы взлетели
Мы бы взлетели
Мы не ангелы, парень
Нет, мы не ангелы
Там на пожаре
Утратили ранги мы
Нет к таким ни любви не доверия
Люди глядят на наличие перьев
Мы не ангелы, парень
Сотни чужих крыш
Что ты там искал, парень?
Ты так давно спишь
Слишком давно для твари
Может пора вниз
Там где ты дышишь телом
Брось свой пустой лист
Твари не ходят в белом
А мы не ангелы, парень
Нет, мы не ангелы
Темные твари
И сорваны планки нам
Если нас спросят
Чего мы хотели бы
Мы бы взлетели
Мы не ангелы, парень
Нет, мы не ангелы
Там на пожаре
Утратили ранги мы
Нет к таким ни любви не доверия
Люди глядят на наличие перьев
Мы не ангелы, парень.
Закончив песню, он отдал парню гитару и прямо посмотрел мне в глаза, а я
впервые не отвела взгляд. Он улыбнулся и, встав, направился ко мне,
зомбированная этим взглядом я пропустила то, как напрягся Никита, прижав меня
сильнее.
- Вы позволите украсть вашу даму, - подойдя к нам, спросил Волков, глядя на
Скворцова, а он сжал мою руку, заставив вскрикнуть. Земные глаза превратились
в лезвия, - отпустите девушку, - и это уже была не просьба, это был приказ,
угроза.
- А если не позволю, сержант? Доложите начальству? - встав напротив Саши,
насмешливо поинтересовался Никита, вот только это была не шутка, он был
серьезен.
- Предпочитаю решать свои проблемы самостоятельно, - отчеканил Саша.
На нас начали поглядывать, друзья Никиты стали подниматься, а вот это уже
плохо.
- Я не прячусь за спины дружков, - окончил свою фразу Волков. Все, сейчас
пойдут трупы. Скворцова нельзя было обвинить в трусости, кого угодно, но не
его, лично видела как он за девушку вступился, когда на ее гопники напали, чего
греха таить, я и есть та девушка, с тех пор по вечерам избегаю неосвещенных
мест, мне повезло тогда, он с тренировки возвращался.
Никита схватил Сашу за грудки, отдать сержанту должное, он не дрогнул, лишь
ухмыльнулся и спросил:
- Привыкли играть на публику? - глаза Скворцова блеснули решительностью. Он
нанес удар, Саша увернулся. Надо это прекращать.
- Сержант, вы хотели поговорить?- Волков посмотрел на меня и его глаза
потеплели. - Никит, все хорошо, сержант меня проводит, - сжав его руку и поймав
его взгляд, заверила я. Он неохотно отошел от сержанта, и посмотрел на меня с
обидой, да жуткая ситуация. Я еще раз легко сжала руку Никиты и подошла к
сержанту.
- Мы можем поговорить здесь? - я постаралась сделать голос как можно
холоднее.
- Нет, Анна, это конфиденциальный разговор, - улыбнувшись, сказал он, да уж, а
я уже таю как пломбир на солнцепеке. Тряпка!
- Только недалеко, - сдавшись, проговорила я. И оглянулась на Никиту, который
сжимал кулаки в бессильной злобе. Да что с ним такое? Раньше я за ним такого
не наблюдала. Быстро отвела взгляд и, поравнявшись с Сашей, пошла навстречу
к серьезному разговору.
Волков привел меня на небольшой холм, и остановился, смотря вдаль.- Анна, - произнес он, спустя какое-т время, и я непроизвольно вздрогнула. -
Анна, мы с вами взрослые люди, по крайней мере я, и считаю, что не стоит от вас
скрывать истинного положения вещей, - сказал он и подошел ближе, а я
молилась лишь бы не упасть. - Чувствую себя мальчишкой, - скорее для себя
произнес он, я подняла голову. - Вы мне нравитесь, Аня, - как? Как всего одной
фразой можно выбить почву из-под ног? Боже, Как? Этого просто быть не может!
Я стояла как громом пораженная. Может, послышалось? Ведь нельзя влюбиться
за три дня? Нельзя, правда? Я заплакала. Никогда не понимала, выражения:
"Слезы радости", и вот теперь сидя перед самым любимым человеком, я
буквально рыдала, как наивная героиня глупой романтической комедии, от
счастья. Любовь, что ты делаешь с избранными тобой? Сколько всё
продолжалось, не знаю, очнулась я в объятьях Волкова, он гладил меня по голове
и говорил, говорил, что не бросит, что мы уедем вместе. А я просто молчала,
слова были излишни. Мне хотел смеяться, плакать, танцевать, петь - истерика,
если одним словом.
Он проводил, как и обещал до дома. Я просто рухнула на кровать и тьма...
***
Проснулась от грома, жуткого грохота, который раздавался снаружи. Дождь что ли пошел? Открыв глаза, взглянула в окно, вроде светло. А где хозяйка? Раздался еще один взрыв, меня оглушило ненадолго, найдя первую попавшуюся одежду, я начала приводить себя в порядок. В комнату вбежала Замира.
- Анечка, прячься на нас напали, - произнесла она с акцентом, немного торопливо, в ее глазах плескался страх, и я поняла, что это не шутка, до этого не верилось, что что-то подобное может произойти.
- Давай быстрее, что ты застыла? - говорила она.
Война? Какая война? О чем речь? Надо прятаться. А как же наши? Саша? Саша!!! Он там надо бежать, помочь.
- Куда ты, глупая? - ухватив меня за рукав, спросила хозяйка.
- Саша, Саша, - только и повторяла я, а у самой руки трясутся и слезы из глаз. Паника. Жуткая паника охватила меня.
- Тебя же убьют, - сказала Замира. - Успокойся сначала, - какой там успокойся, меня такая дрожь охватила, что со стороны это больше было похоже на припадок. Глаза застелила непроницаемая пленка, и в голове билось лишь одно слово: "Саша".
Стало внезапно мокро и холодно, это хозяйка, чтобы привести меня в чувство выплеснула на меня кувшин с водой, что стоял у меня на тумбочке. Помогло, дрожь спала, взгляд прояснился. Так, нас же учили как вести себя при непредвиденных обстоятельствах. А война считается непредвиденным обстоятельством? Так, главное не паниковать, эвакуировать мирных жителей и оказывать всю необходимую помощь.
- Замира, прячьтесь, - сказала я и начала оглядываться, в поиске вещей способных обезопасить меня, когда я выйду из дома.
- Деточка, мне - то зачем прятаться? - спросила она.
- Как зачем? - отвлекшись от поисков, переспросила я. - Они же убить Вас могут.
- Ну и что, - добродушно сказала она.
Я посмотрела на эту женщину и впервые начала ее пристально разглядывать.
- Это из-за мужа? - высказала я предположение.
Она подняла на меня взгляд, своих темных глаз, и улыбнулась.
- Вот, ты сейчас за своим Сашей пойдешь? - я кивнула. - Любишь его? - красный румянец стал ответом на вопрос. - Сколько лет то тебе?
- Девятнадцать.
- Мне тогда восемнадцати не было, когда я Темира встретила, - начала она свой рассказ, и я, понимая, что сейчас не время и не место, затаив дыхание, слушала, потому что была уверенна, что, не узнав ее историю сейчас, не узнаю никогда. А за окном взрывались гранаты, раздавался свист пуль, кричали люди, а я отдавала дань этой женщине, которая на столь короткий срок стала мне родной. - Влюбилась, через месяц свадьбу сыграли. Как он меня любил! Каждый день подарки дарил. Слова, какие говорил! А потом забрали его на очередную войну, мне тогда восемнадцать исполнилось, ребенка мы ждали. Я ему говорила: "Не иди, у тебя ребенок будет", а он мне: "Замира, что потом о его отце говорить будут? Что он трус? За ребенка прячется? Нет, Замира, пойду. И героем стану, что бы ты и мой мальчик гордились, чтобы все соседи говорили: "Вон, ребенок Темира идет, героя войны"". И я отпустила его. Шли месяцы, он писал часто, я уже на седьмом месяце была, когда письмо пришло, - тут она остановилась, побледнела. - Умер мой Темир, героически побежал на врага с гранатой в руках, даже хранить нечего было. Я так его любила, что от горя выкидыш у меня случился. Так что Анечка, я давно умерла уже, а ты беги, спасай своего, может так лучше будет. - Я встала, побежала к двери обернулась и увидела эту отмеченную клеймом печали и горя женщину, свет из окна освещал ее красивое и грустное лицо, она сидела на кровати и смотрела в окно своими карими глазами, полными непролитых слез. Вот она истинная печаль.