— Как же я тебя ненавижу… — произнесла она. От глухой тоски и скорби, против воли зазвучавшей в её тоне, Вэриан подобрался, неуловимо изменился в лице и подался вперёд.
— Что-то случилось?
Астори сжала губы. Как бы ей хотелось закричать, швырнуть правду ему в лицо, уязвить его, уколоть, чтобы он почувствовал ту же нечеловеческую, рвущую плоть на части боль, которая терзала её долгие месяцы, как бы ей хотелось заставить его страдать и мучиться так же сильно, как мучилась она в тот страшный день! Но она не сделает этого. Вэриан никогда не узнаёт о том, что потерял.
— Пошёл к чёрту, — сказала и поднялась, направившись к двери. Он привычно хмыкнул ей в спину.
— Как же ты собираешься выйти отсюда?
— Не твоё дело.
Она остановилась перед дверью, размяла шею и хрустнула пальцами, готовясь к борьбе. Энергия Вэриана сплотилась вокруг неё облаком, мешая нормально дышать. Он ещё пожалеет, что встал у неё на пути.
Астори стиснула зубы, позволяя силе, спавшей у неё на сердце свернувшимся в клубок драконом, расправить крылья, пронзить каждую клетку тёплым золотистым сиянием, раскатиться душной волной. Вэриан удобнее устроился на стуле, и ртуть заколебалась, дробью отдаваясь в перепонках. Она обволакивала, заманивала, окутывала прочным коконом — исподволь, как всегда делал Вэриан. Астори пошатнулась, но удержалась на ногах.
Медленно — каждый жест давался ей с трудом — она подняла напряжённые руки, на которых яснее обозначились тонкие голубые жилки. Сила бесновалась на кончиках волос, соскакивала искрами с пальцев. Стены камеры задрожали: отливающая потусторонним блеском плёнка ртути мешалась с шипящим расплавленным золотом. Мир дребезжал и ломался под натиском двух противоположных сил: тепла и холода, смерти и жизни.
— Ты обрушишь Опал, но не выйдешь, — проронил Вэриан. Астори почти зарычала:
— Заткнись!
Она вдохнула режущий глотку воздух и выплеснулась в последний, отчаянный удар. Занавесь ртути треснула и рассыпалась, как сломанное стекло — Вэриан почти подпрыгнул от неожиданности и силы, с которой Астори пробила энергетическую пелену.
Она выпрямилась, дрожа и поправляя выбившиеся волосы. Стражники изумлённо хлопали глазами.
— Всего хорошего.
— Я знаю, где тебя найти, — донеслось ей вслед.
Астори вернулась домой в этот же день — ни секунды дольше не хотела оставаться в том месте, где чувствовалась ледяная сила Вэриана. Дома было хорошо, дома она ощущала себя в безопасности: там двойняшки, Джей и работа. Вся её жизнь.
Муж встретил её мягким поцелуем в щёку, дети повисли на руках, беспечно галдя. Астори улыбалась. Какие же они замечательные, и как ей с ними повезло.
Они поздно поужинали вдвоём с Джеем — малыши уже отправились в свою комнату. Астори ела неторопливо, раздумывая над делами, которые предстоит сделать завтра, а Джей листал свежий выпуск газеты — он не слишком их любил, но почитывал время от времени, чтобы быть в курсе того, где и как появляется Астори. Сама она рассказывала ему далеко не о всех политических дрязгах, в которых участвовала, чтобы не тревожить его лишний раз.
— Ох, я так устал, — вздохнул он наконец и отложил сложенную вчетверо газету. Астори поднялась, встала позади него, нежно взъероша волосы.
— Как детки себя вели?
— Проказничали, разве ты их не знаешь? — Он поймал её руку, лежащую на его плече, и с улыбкой поцеловал.
— Хочешь сказать — проказничала Лу, а Джо сидел в уголке?
— Ну да.
Она опустила подбородок на его голову, позволив Джею играть её тёмно-каштановыми прядями, и помассировала ему плечи.
— Пойду уложу их, а потом… задержусь в кабинете, хочу с кое-какими бумагами разобраться.
— Хорошо, дорогая.
Астори чмокнула его на прощание и направилась в детскую. Дверь была не заперта; она оперлась на косяк и окинула взглядом комнату: Джоэль, лёжа на полу, разглядывал книжку с картинками, Луана чертила в воздухе золотистые узоры. Её драгоценные малыши.
— Пора спать, мои сладкие.
— Мама! — захныкала Лу. — Ну чуть-чуть, ну капельку… Мы не хотим!
Она хитро подмигнула, а потом внезапно подхватила их обоих на руки и повалилась на кровать. Спальня наполнилась визгом и хохотом.
— Ещё как хотите, искорки! Давайте-давайте, я почитаю вам на ночь.
Последняя фраза заставила двойняшек в корне изменить своё поведение и засобираться в кровать. Мама читает — это здорово! Они любили слушать её мягкий, убаюкивающий голос, любили, когда она зарывалась пальцами им в волосы или почёсывала спину и уши, любили дремать, положа голову ей на колени. Их мама — самая лучшая, потому что никто не умеет читать, как она, и петь колыбельные, как она, и никто так весело не играет в пиратов и разбойников, и уж конечно никто на всём свете не скачет на лошади ловчее, чем мама.
Через пятнадцать минут двойняшки зевали и тёрли голубые глаза, изо всех сил борясь со сном. Ликующая Астори переодела их и уложила в кроватки, укрыв одеяльцем.
— Спите, мои сладкие. — Она дотронулась губами до их лобиков.
— Мам, ты же возьмёшь нас в Эклипс, да? — сонно протянула Луана. — И научишь меня брать барьер?
— Конечно. А теперь баю-бай.
Она уже приоткрыла дверь, как услышала серьёзный голосок Джо:
— Не уходи.
— В чём дело, мамин? — тут же очутилась у его кровати Астори. — Болит?
— Нет, мне… страшно. Не уходи.
Она с улыбкой погладила его.
— Чего ты боишься?
Джоэль указал в дальний тёмный угол за шкафом, куда не падал серебристый лунный свет — там царил вязкий мрак. Астори взглянула туда и всё поняла. Ей и самой было знакомо чувство липкого гложущего страха перед чудовищами, только сын боялся вымышленных монстров внешнего мира, а она — вполне реальных, обитавших в её душе и…
И душе Вэриана.
— Я с тобой. Мама всегда с тобой. Хочешь, я посижу, пока ты не заснёшь?
— Да, мамочка…
Спустя полчаса Астори вышла, зевая, и, даже не заглянув в спальню — всё равно там потушен свет — скользнула в небольшой, но уютный и, главное, её собственный кабинет. Достала из буфета бутылочку виноградного сока и опустилась в кресло, с наслаждением вытягивая ноги и распрямляя спину. Она порядком замоталась сегодня.
Стоп. Астори застыла, мигом насторожившись — он здесь. Ну что у него за омерзительная привычка — вечно подкрадываться сзади?
— Садись, — обречённо выдохнула она. Сил на споры не было совсем.
Вэриан змеёй прополз мимо, оставляя едва заметный аромат мускатного шалфея, устроился в кресле напротив. Астори смотрела на него и не могла отвести взгляд — ей неумолимо чудилось, что её девочка двигалась бы с такой же ленивой, небрежной грацией, как он.
Её девочка… Её ещё одна вечная незаживающая рана. Воспоминания нахлынули грозным ревущим океаном, и Астори не могла сопротивляться им.
Она почувствовал в себе изменения намного раньше, чем её смутные догадки подтвердили врачи, а до них — тест. Такие перемены ощущает любая женщина, когда внутри неё зарождается новая жизнь; незаметные для окружающих, она вполне ощутимы для будущей матери, а если она обладает волшебными способностями — то вдвойне. И Астори чувствовала эти изменения необыкновенно ясно.
Её энергия беспокойно бродила, временами ударяя в голову, и маленький очаг неведомой, но в то же время — болезненно-знакомой силы день ото дня становился всё сильней. Потом началась и тошнота, и смена предпочтений в еде, и прочее, и прочее, настолько набившее оскомину и так хорошо известное, что сомневаться уже не приходилось — она беременна. Не от Джея.
Астори сверила сроки и застонала — кошмар, какой кошмар! Ну естественно, всё произошло на том отпуске, чёрт его дери! Если бы она тогда не повела себя так оплошно… Впрочем, что толку плакать над пролитым молоком, ничего не изменишь. Нужно работать с тем, что есть.