“Я не отставу”, - сказал каунианин. Он отошел в сторону. “Иди ищи.Постарайся не украсть слишком много”. Он покачал головой. “Какая разница? Я провел здесь всю свою жизнь, но сомневаюсь, что когда-нибудь увижу это место снова.Моя империя знаний пала, точно так же, как пала великая Империя в былые времена”.
“О чем он говорит?” Спросил Орасте.
“Почему ты думаешь, что я знаю?” Бембо ответил с некоторым раздражением. Он указал на старика. “Упакуй то, что собираешься взять, и побыстрее.Затем иди на площадь. Давай, Орасте. Давай убедимся, что эта девчонка здесь не прячется ”.
“О, да”. В глазах Орасте вспыхнул мрачный огонек. “Если мы поймаем ее, я знаю, как заставить ее заплатить”.
Когда они вошли внутрь, Бембо изумленно уставился на них. Он повернулся к Кауниану. “Что, черт возьми, ты делаешь со всеми этими книгами?” Он никогда в жизни не видел так много в одном месте.
“Читай их. Изучай их. Дорожи ими”, - ответил блондин. “Я потратил свою жизнь на поиски понимания. И что это дало мне? Один мешок на дорогу в Громхеорт. Он чопорно поклонился. “Полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что вы сократили существование до самого необходимого”.
“О чем он говорит?” Повторил Орасте. На этот раз его голос звучал более раздражительно, более готовым наброситься на то, чего он не понимал.
“Это не имеет значения”, - сказал ему Бембо. “Давай. Давай поищем девушку. Мы не можем тратить на это время. У нас есть много других каунианцев для перехода ”.
Они с Орасте обыскали дом с отработанной эффективностью.Они не обнаружили никого, прячущегося в кладовых, или за мебелью, или под ней, или где бы то ни было еще. “Может быть, старый хрыч говорил правду”, - сказал Орасте. “Кто бы этому поверил?”
“Случались и более странные вещи”, - ответил Бембо. “Ты получил что-нибудь хорошее, когда мы там расстались?”
“То-то и то-то”, - сказал другой констебль. “Не знаю, сколько все это стоит, но кое-что из этого чертовски старое, это точно. Как насчет тебя?”
“Примерно то же самое”, - сказал ему Бембо. “Кто-то должен что-то сделать с этими книгами. Возможно, они чего-то стоят для кого-то, но не для всех, кого я знаю ”.
“В любом случае, большинство из них - каунианский мусор”, - сказал Орасте. “Если спросишь меня, то мыши и серебряная рыбка будут желанными гостями для них. Давай, Бембо. Как ты и сказал, он не единственный вонючий блондин, которого мы должны поймать ”.
Они делали свою работу достаточно хорошо, чтобы сержант Пезаро не кричал на них слишком громко. К началу дня все каунианцы, которых смогли выгнать конюшни, стояли на площади. С помощью эводиотрансляции Пезаро сказал: “Теперь мы возвращаемся в Громхеорт. Ты понял это?Любой, кто не поспеет, будет сожалеть до конца своих дней - и до этого не так уж далеко. Поехали ”.
“Будь ты проклят, рыжеволосый варвар, пораженный оспой!” - прокричал блондин на довольно хорошем альгарвейском. “Почему мы должны делать то, что ты...?”
Орасте снял с пояса свою палку и с неистребимой злобой ударил каунианца в живот. Мужчина упал, крича и корчась. Женщина - вероятно, его жена - закричала. Перекрывая их крики, Орасте крикнул: “Кто-нибудь еще хочет разделаться с нами? Мы отдадим вам то, что получил он”.
Эводио перевел это на классический каунианский, хотя Бембо не думал, что это нуждается в переводе. Пезаро сказал: “Двигайся”. Эводио перевел и это. Все каунианцы отправились на восток, кроме обожженного человека. Даже его жена с ошеломленным и опустошенным лицом поплелась из Ойнгестуна.
Некоторые фортвежцы, жившие в деревне, издевались, когда блондины уезжали. Некоторые издевательски махали на прощание. Некоторые уже начали обыскивать дома людей, которые жили бок о бок с ними столько лет.
Бембо сказал: “Будь они прокляты, у них больше шансов зачистить каунианцев, чем у нас”. Он вздохнул. “Быть констеблем - тяжелая работа”. Жалость к себе давалась ему легко.
Орасте поднял рыжеватую бровь. “Ты хочешь вместо этого пойти сражаться с юнкерлантерами?”
“Силы свыше, нет!” Одной мысли было достаточно, чтобы Бембо обернулся и проклял ковыляющих по дороге каунианцев.
Старый каунианский ученый заговорил на своем родном языке. Несколько его соотечественников улыбнулись. Видя, что Бембо не следует за ним, он перешел на альгарвейский: “Это пословица времен Каунианской империи, и, думаю, она верна и сегодня. ‘Речь - зеркало души: как человек говорит, таков он и есть“.