Какими бы свежими и быстрыми ни были их драконы, они расплачивались за эти ошибки. Сабрино и его люди были ветеранами. Они знали, что они могли сделать, чего не могли, и как помочь друг другу, когда они попадали в беду.Если бы это была драка в таверне, ункерлантцы пожаловались бы, что альгарвейцы дерутся нечестно. Как бы то ни было, каменно-серые драконы и люди, которые их вырастили, один за другим стремительно падали в снег далеко внизу.
Один из этих ункерлантцев, увлеченный каким-то другим альгарвейцем, пролетел прямо перед драконом Сабрино, как будто его там вообще не было. С пятидесяти ярдов, возможно, меньше, даже бедный блейзер вряд ли промахнулся бы. Сабрино был так же хорош с клюшкой из драконьей спины, как любой другой мужчина, который дышит. Быстрая вспышка, и ункерлантский драконир больше не дышал. Его дракон, внезапно потерявший контроль, взбесился. По счастливой случайности, первый зверь, на которого он напал, принадлежал другому юнкерлантеру. Сабрино удовлетворенно кивнул.
Но у его людей не все получилось по-своему. Двое из их числа также упали на землю, прежде чем ункерлантцам стало достаточно, и они прекратили атаку. Один из альгарвейских драконов, раненый, но не уничтоженный, плавно опустился на снег. Летчик на его борту вполне мог пережить посадку.Как долго он продержится, когда пехотинцы Ункерлантера доберутся до него - это, к сожалению, другой вопрос.
Тяжелая погода сомкнулась вокруг альгарвейцев, когда они продолжали лететь на север. Облака защищали их от более некерлантских драконов и от тяжелых палок, падающих на землю. Сабрино понравилось бы это больше, если бы эти тучи не были предвестником более ужасной погоды, дующей с безветренного запада.
Огромный ревущий костер на земле привел его обратно к драконьей ферме. Когда он приземлился, крылья его дракона безвольно обвисли. То же самое сделала маленькая головка на конце его длинной шеи. Животное даже не протестовало, когда подошел дрессировщик и приковал его цепью к столбу.
Сабрино точно знал, что чувствует дракон. Он чувствовал каждый из своих лет, когда отстегивал ремни, удерживающие его на месте, и соскальзывал на замерзшую землю. Очень медленно он направился к палаткам на краю фермы драконов. Ему захотелось нежного ломтика телятины и хорошего бренди. То, что он получил, было куском колбасы и кружкой крепкого алкоголя, приготовленного из репы или свеклы. Этого должно было хватить.
“Полковник!” Оклик заставил его остановиться и повернуть голову. Подошел капитан Оросио в очках, сдвинутых на лоб. Сабрино ждал его.Когда Оросио догнал своего командира крыла, он спросил: “Сэр, как вы думаете, сколько еще мы будем лететь до Сулингена?”
Оросио не был Домициано. У него было представление о том, как на самом деле устроен мир. Сабрино разговаривал с ним одним, а не со всеми командирами эскадрилий через кристалл. Правда здесь не повредила бы. Сабрино сказал это без радости, но и без колебаний: “Осталось недолго”. Оросио поморщился, но не стал ему противоречить.
Двадцать
Ты когда-нибудь проламывал голову гадюке, Тевфик, а потом наблюдал, как она умирает?” Спросил Хаджжадж.
“О, да, ваше превосходительство ... на самом деле, пару раз”, - ответил его дворецкий. “Я бы не дожил до того, чтобы отрастить все эти седые волосы, если бы не сделал этого, особенно однажды: проклятая штука была завернута в мою шляпу”.
Министр иностранных дел Зувейзи кивнул. “Хорошо. Вы поймете, о чем я говорю. Змея бьется и бьется, кажется, что так будет всегда. Если ты подойдешь слишком близко или ткнешь в нее пальцем, тебя могут укусить, независимо от того, насколько хорошо ты ее разбил. Прав я или нет?”
“О, ты прав, парень, в этом нет сомнений”, - сказал Тьюфик. “Фактически, это почти случилось со мной. Я был молодым человеком и не таким уж терпеливым”.
Тевфик был почти на двадцать лет старше Хаджжаджа, который с трудом представлял его молодым человеком. Снова кивнув, Хаджадж сказал: “Пойнт, однако, как только ему размозжат голову, он умрет, независимо от того, как сильно он бьется и даже если ему удастся откусить пару кусочков”.
“Это так, ваше превосходительство”. Тевфик склонил голову набок и изучающе посмотрел на Хаджаджа. “Вы говорите не только о гадюках, не так ли?”
“Что? Ты обвиняешь меня в аллегории?” Хаджжадж рассмеялся, но ненадолго. “Нет, я говорю не только о гадюках. Я говорю об альгарвианской армии в Зулингене, или о том, что от нее осталось ”.