“Позволь мне попробовать их”, - сказал Иштван. “Я думаю, что мои ноги больше твоих”. Он сел на ствол дерева, снял свои собственные ботинки дьендьосского производства и надел те, что были на мертвом Ункерлантере. Они сидели на нем лучше, чем на Сони, и были теплее и гибче, чем те, что были на нем. Он сделал несколько шагов. “Я оставлю их себе”.
“Дай-ка я посмотрю, смогу ли я найти подходящую мне пару”, - сказал Кун. У него было много трупов ункерлантцев, из которых можно было выбирать; люди Свеммеля заплатили высокую цену за то, что не отвоевали ни пяди земли. Вскоре у всех йонгиозинцев, которые хотели купить войлочные ботинки, были подходящие пары. Иштван кивнул с небольшим удовлетворением. Если бы вам пришлось сражаться на войне, это был бы способ сделать это.
Иногда все заканчивалось так же, как и начиналось. В эти дни, прижатый спиной к Вольтеру среди многократно разрушавшихся обломков Сулингена, Трасоне имел множество возможностей подумать об этом. Он повернулся к сержанту Панфило, который присел рядом с ним на корточки в развалинах того, что когда-то было хижиной металлурга. “В прошлый раз, когда мы были здесь, ” сказал он, “ мы смотрели на юг, а не на север”.
“Да, так оно и было”, - ответил Панфило. “И мы задавались вопросом, как мы собираемся вытащить вонючих ункерлантцев из этих чертовых железных мастерских, которые теперь позади нас. Вскоре они будут задаваться вопросом, как нас вытащить ”.
“Единственное, о чем я сейчас думаю, это где, черт возьми, я могу раздобыть немного еды”, - сказал Трасоне, и Панфило кивнул. Никто из них некоторое время ничего не ел. Только горстка альгарвейских драконов добралась до Сулингена в эти дни, и альгарвейский карман в городе стал настолько мал, что многие запасы, которые они сбрасывали, оказались в руках врага.
В траншеях, менее чем в фарлонге отсюда, ункерлантцы подняли свои клювы. Они знали, что здесь они наверняка сокрушат альгарвейцев, как это сделал Тразоне. Время от времени они разражались хриплой песней. Единственное, чего они не делали, так это не высовывали головы из окопов, чтобы поиздеваться над альгарвейцами, которые зашли так далеко ... но недостаточно далеко. Те, кто пытался это сделать, не проживут достаточно долго, чтобы отпраздновать свою победу.
Точно так же, как Тразоне выучил несколько слов и фраз на юнкерлантерском, некоторые из подонков Свеммеля немного выучили альгарвейский. “Сдавайтесь!” - крикнул теперь один из них. Через мгновение крик разнесся по всей линии: “Сдавайтесь!Сдавайтесь! Сдавайтесь!”
Тут и там альгарвейские солдаты что-то кричали в ответ. Их ответы были однозначно отрицательными и в основном непристойными. “Как ты думаешь, что бы они с нами сделали, если бы мы были настолько глупы, чтобы сдаться?” Спросил Панфило.
“Я не очень хочу это выяснять”, - ответил Трасоне. “Пока у меня есть выбор, я предпочел бы умереть быстро и чисто - во всяком случае, если смогу”.
“Я с тобой”, - сказал Панфило. “Им было бы весело, их магам было бы весело ....” Его дрожь не имела ничего общего с пронизывающе холодным зимним днем. “Нет, я скорее заставлю их заслужить это”.
Ункерлантцы были готовы сделать именно это. Как будто отказ альгарвейцев сдаться разозлил их, они обложили передние траншеи яйцами. У них было много придурков и много яиц, которыми можно было швыряться. Альгарвианцы не могли ответить тем же; им пришлось припасти несколько оставшихся у них яиц на тот случай, когда они понадобятся больше всего.
Скорчившись среди обломков хижины, ощущая, как колдовская энергия опаляет воздух неподалеку от него, смертоносные осколки металла, дерева и камня шипят во все стороны, Трасоне счел настоящий момент достаточно отчаянным для всех обычных целей. И затем, как раз когда он подумал, что ситуация не может ухудшиться, кто-то позади него крикнул: “У нас в кастрюле суп!”
Он застонал. Каким бы голодным он ни был, ничто не могло вызвать у него энтузиазма по поводу того, что в эти дни считалось едой у альгарвейцев в Зулингене. Панфило тоже скорчил ужасную гримасу и спросил: “Что в этом?”
“Ты не захочешь этого знать”, - воскликнул Тразоне.
“Примерно то, что вы предполагаете”, - ответил солдат у котелка с супом. “Старые кости, несколько очистков от репы”. Это означало, что порция была хорошей. В последнее время у него часто не было никаких пилингов, чтобы придать ему густоты. Иногда в нем тоже не было косточек, и это была всего лишь горячая вода, приправленная тем, что прилипло к стенкам кастрюли из предыдущей партии.