Внезапная тишина оглушила нас. Из темноты вынырнули Энди и Боб. Они не промолвили ни слова, и в обратный путь мы пустились в полном молчании. Я недоумевал, что, собственно, происходит.
— Что, ничего не вышло? — спросил я. Энди схватил меня за руку.
— Чёрт побери, конечно, вышло, мы забрались в почтовый, — сказал он. — Неплохо поживились!
А я и не знал, что они таки добрались до почтового, как не знал, раздобыли ли они хотя бы один жалкий цент. Меня так захватила сама забава, так закружила в своём водовороте, что я и думать забыл о том, чем там занят Энди.
Он скомандовал машинисту убираться прочь, а Боб прижал сопровождающего почту. Оба служащих были кротки, как овечки, и шли навстречу всем пожеланиям. Почтовый служащий открыл сейф и собственноручно и по доброй воле отдал нам всё его содержимое.
Больше я ни о чём не расспрашивал. Мне хотелось выглядеть невозмутимым, бывалым налётчиком. Однако когда я шёл через мост, у меня словно крылья на ногах выросли. На этот раз я никуда не провалился, шпалы подо мной не подавались, и я так и не разобрал, какого цвета была внизу вода — чёрного или жёлтого. Меня переполнял восторг — всё прошло просто на ура. Несколько выстрелов в воздух, никто не убит, не ранен, даже ни одного удара никому не досталось… И вот мы летим галопом домой, добыча отягощает карманы, а вся работа заняла каких-то полчаса. Мы достигли леса, где расположился наш лагерь, ещё затемно.
Ребята повалились на траву. Мы с Джейком развели костёр и водрузили на него кофейник. Меня одолевало любопытство. Сколько же нам перепало? И стоило ли оно затраченных усилий? Джейк знай молол языком, но ни словом не обмолвился об ограблении, только бубнил что-то о старых временах в Ред Форке,[8] о годах своего детства, короче, болтал всякую чушь, но о недавних событиях как в рот воды набрал. А меня так просто трясло от нетерпения.
По-видимому, вопрос о размере добычи больше никого, кроме меня, не волновал. Все глотали кофе и закусывали ветчиной, словно жратва — единственное достойное занятие в жизни. Я уже стал опасаться, что подведение итогов будет перенесено на завтра. Но тут Энди потянулся, зевнул и ткнул пальцем в сторону лошадей.
— Билл, поди принеси мою седельную сумку, — вымолвил он наконец. — Чего тянуть, можем уже сейчас всё поделить.
Я тоже вскочил, опрокинув кофейник — ведь наверняка чтобы нести добычу понадобятся двое. Энди ухмыльнулся и потёрся подбородком о плечо. Я подпрыгивал от нетерпения, словно пацан, собирающийся влезть в пакеты, сваленные под рождественской ёлкой.
Мы сгрудились вокруг костра. В серых сумерках утра огонь отбрасывал на лица моих подельников красноватые отблески.
Вся добыча уместилась в двух сумках, причём маленьких. Энди открыл одну и высыпал в свою шляпу груду недорогих ювелирных украшений.
Голубые и красные камешки посверкивали в золотых ожерельях, массивные часы тикали громко, словно набатные колокола. Я был зачарован, как будто передо мной распахнули сундук с волшебным кладом. Сокровища так и искрились в отсветах костра…
Энди разделил их на пять кучек, затем открыл вторую сумку. В ней оказалось 6000 долларов наличными. Всего-то. Холодок разочарования пробежал по мне — я-то ожидал никак не меньше 600 000…
Всю добычу поделили поровну. Каждый получил 1200 долларов и кучку безделушек. Я сгрёб свою долю в карман с таким чувством удовлетворения, какого никогда не испытывал, получая своё обычное жалование окружного атторнея. За полчаса увлекательного приключения я получил столько же, сколько зарабатывал тяжёлым трудом за целый год!
Много лет спустя, когда я сидел в каторжной тюрьме Огайо, а О. Генри добивался признания в Нью-Йорке, я подробно описал ему это ограбление, присовокупив кучу эпизодов и из других моих «предприятий». Мне хотелось написать об этом рассказ.
В те дни О. Генри ещё звался Биллом Портером. Покинув тюрьму, он захлопнул дверь в своё прошлое. Он отправился в Нью-Йорк, сжигаемый стыдом за то, что сидел за решёткой, и твёрдо решил спрятаться за псевдонимом О. Генри. Билли Рейдлер, с которым мы вместе сидели, да я — вот и все, кто знал о том, что О. Генри сидел в тюрьме. Мы все трое активно переписывались. Рейдлер был мрачен и угрюм — типичный узник, вечный пессимист. В каждом письме О. Генри заклинал меня наведываться к Билли и напоминать ему, что на свете есть два человека, которые в него верят.
В ответ на моё письмо он прислал мне подробные инструкции. Он наставлял меня, как написать «Ограбление поезда». Я на славу постарался и отослал ему рукопись. О. Генри взмахнул над ней своей волшебной палочкой, сотворил из неё почти настоящий шедевр и продал в «Журнал для всех». Это был один из его первых успешных рассказов. Выручку мы поделили пополам.